Пришлось оставить чашку и принять звонок.
— Да, Вик, — дожёвывая печенье и стараясь говорить потише, ответила она.
— Отдыхаете? — хитрым тоном поинтересовался тот.
— Зависть — низкое чувство, — усмехнулась Женя.
— Ну-ну. А вот я сейчас как возьму и испорчу вам весь праздник. — Улыбка главного статиста была видна даже отсюда.
— Опять нужно куда-то ехать? — со вздохом предположила она, уже представляя, каким трудом ей это дастся.
— А вот и не угадала, — хохотнул Вик. — Сидите обе дома, сейчас мы с Фёдором Васильевичем сами к вам подъедем.
— Это ещё зачем?
— За отчётом, — важно ответил друг, но надолго его серьёзности не хватило, и он радостно добавил: — Да и просто проведать. Я слышал, кто-то снова насобирал приключений на одно место, хотелось бы услышать подробности из первых уст.
— Нет, ну надо, же. Интересно, у кого такой длинный язык, который надо бы укоротить? — не сдержалась от подкола Женя.
— Да что это, тайна что ли? Мы тут с позавчерашнего дня на ушах, как только вы с Алексом пропали в лесу, а Ира с Робертом толком ничего объяснить не смогли.
— Это просто замечательно, что не смогли. — Женя сузила глаза. — И от меня не жди никаких откровений.
— Ну и ладно, у меня есть доступ к отчётам, — не стал расстраиваться Виктор.
— А также расписка о неразглашении, — тут же напомнила ему Женя.
— Вредная ты, — беззлобно ответил Вик.
— И злая. Вспоминай об этом каждый раз, когда тебе захочется взболтнуть лишнего.
— Да когда такое было? Или ты до сих пор злишься за историю с баром?
— Немного, — вздохнула Женя.
— Ну прости, я правда не подумал, очень уж соскучился и надеялся, что с твоим возвращением всё наладится.
— А что, разве что-то было сломано? — снова съязвила она.
Виктор тяжело вздохнул.
— Вот если б знал, что ты стала такой язвой, ни за что бы не позвал на день рождения. На фотках ты выглядела вполне счастливой.
— На каких фотках? — не поняла Женя.
Повисло неловкое молчание. Похоже, друг взболтнул лишнее и теперь не знал, как вывернуться.
— Вик, приедешь — оттаскаю за уши, а ну отвечай!
— Уф, ладно-ладно, только между нами, ок?
— Без проблем.
— Когда ты уехала, мы очень за тебя волновались. Главный отделывался общими фразами, но уж очень хотелось узнать, как ты там.
— Мы — это кто? — тут же прицепилась к формулировке Женя, и глупое сердце почему-то гулко запрыгало в подреберье.
— Ну… мы — это наш отдел, — замялся Вик, и Женя поняла, что он врёт. — В общем, я по своим каналам пошерудил, — у меня друзья в европейском ведомстве, и кое за кем был должок, — ну и вот, достал пару твоих свежих фоток, просто чтоб понять, как ты там без нас.
— И не только фоток, — тихо проговорила Женя.
— Ну, узнал, где ты поселилась, но без подробностей, не настолько мне задолжали, — полушутя вздохнул Вик. — Разве это такое уж преступление? — И так как она продолжала молчать, заканючил: — Жень, не злись, ты так резко свалила из больницы и даже не попрощалась, что я поначалу хотел обидеться, а потом не выдержал. Ты же знаешь меня, я быстро отхожу. Вот и решил убедиться, что ты в порядке.
Замечание Вика неприятно кольнуло. Да, по-свински вышло. Она действительно ни с кем не попрощалась и никого не предупредила, кроме Фёдора Васильевича, и то, потому что без него её не хотели выпускать из страны.
— Мир? — обеспокоенно спросил друг, так как она по-прежнему не отвечала.
— Мир, — через силу улыбнулась Женя.
— Ну и хорошо. Ждите нас, мы через пару часов подъедем.
Женя сбросила звонок и, подперев голову рукой, задумалась. Кто из их отдела мог интересоваться её жизнью кроме Виктора? Отбросив вариант, который почему-то лез в голову самым первым, она принялась размышлять. Может, Ира с Робертом? Возможно, но вряд ли они стали бы подбивать главного статиста рыться в закрытой информации. Кто ещё? Уж точно не бухгалтерия и не другие статисты, а с ребятами из другой группы она не успела сработаться настолько, чтобы о ней наводили справки.
Неужели всё-таки Алекс? И если он, то что это значит?
4.10 Алекс в реабилитационном центре
Проснулся Алекс на рассвете и с гудящей головой. То ли из-за вчерашних нервов, то ли потому, что забыл открыть на ночь окно, но так паршиво он себя давно не чувствовал.