— Ты уверен, что они свернули на эту дорогу? — сквозь зубы спросил Принц, съезжая с магистрали на грунтовку.
— Да, больше им ведь деться некуда, — отвечал Кудрявый.
— Ну, смотри!
— Я машины не вижу, — констатировал Бека, глядя в лобовое стекло.
— Никто не видит, — зло гаркнул Принц.
— Так они, поди, уж скрылись за поворотом. — Кудрявый пожал плечами.
— Я и поворота не вижу, — опять встрял Бека.
— Мы стояли довольно долго, они уже далеко отъехали, — терпеливо принялся разъяснять ему коллега, — отсюда поворота не видно. Но он есть. Непременно должен быть. Иначе мы бы видели эту «девятку». Маленькую, в смысле уменьшенную расстоянием, но видели бы.
— Ох. — Принц терял терпение. Он с силой вдавил в педаль газа, и машина понеслась, подпрыгивая на ухабах.
— А если они с этой дороги еще на какую-нибудь свернули? — не унимался Бека, вертя головой по сторонам.
— Где ты видишь хоть одну дорогу? — строго вопросил его Кудрявый.
— Когда увижу, скажу, — сообщил ему Бека.
— Эй, вы видели рожу в кустах? Или мне показалось? — Принц поперхнулся.
— Да ну вас, — отмахнулся Кудрявый, — всякое привидится с перегрева!
— Может… Но рожа, скажу, была. Как из комикса про супермена.
— Это который у вас в сортире лежит? — оживился Кудрявый.
— Точно. У этой лесной рожи такой же квадратный подбородок до колен. Мерзость.
— Это вы от зависти. — Кудрявый широко и добродушно улыбнулся.
Принца перекосило на пол-лица:
— Чего мне завидовать этой роже?
— Будь у вас такой волевой подбородок, вы бы не гонялись за паршивой «девяткой». Нет, не такой замечательной, как та, в которой едем мы, а за той, которая впереди. Так вот, будь у вас такой подбородок, как в картинке из комиксов, вы бы не гонялись по лесным дорогам за какой-то паршивой «девяткой». Вы бы в кино снимались…
Принц закусил губу с такой силой, что она побелела. Ему очень хотелось взвыть, но позволить подчиненным видеть досадливо воющего шефа он не имел права, исходя из педагогической этики.
До взрыва осталось 17 часов 50 минут 00 секунд.
— Иннокентий Валерианович, — Саша поерзал на сиденье, — раз уж мы все равно не спешим, может, выпустите меня?
— У тебя что, свидание? — усмехнулся шеф.
— У меня нужда.
— А потерпеть? — Ему нравилось издеваться над Косолапых.
Тот скривился и пропищал:
— Да нету же никакой мочи. Я с утра бегаю как ошпаренный. Не отливал часов пять уже!
— Эта информация лишняя для моих ушей. Ладно, останови, — приказал шеф водителю.
— Так почти приехали, — отозвался тот.
— Куда? — взвыл Саша.
— Как куда? В Иванцы. Минут через пять будем на рыночной площади.
— И что, ты мне там прикажешь отливать?! Прямо посреди площади? — разозлился Косолапых.
— Н-да… — задумался Иннокентий Валерианович. — Это, пожалуй, будет не слишком-то эстетично. Эдакий писающий мальчик. Иванцы, поди, не Копенгаген, не поймут местные жители.
— Остановите, умоляю! — заскулил Саша и согнулся пополам.
Машина затормозила посреди дороги. Шины еще катили по земле, когда дверца резко распахнулась, из нее вывалился Косолапых и опрометью бросился в ближайшие кусты.
— Чулком теперь никого не удивишь. Даже если на голову его нацепить, — тоскливо заметил Шпунтик и рубанул рукой по ближайшей ветке, свисающей на тропинку.
— Да, не те времена пошли. Раньше бабе скажи «ограбление», так она родит на месте. А теперь вот за бутылку хватается, — согласился Винтик, тащась следом за приятелем.
— Нормальная баба, может, и сейчас бы родила. Так мы ж не про нормальную говорим, а про Людку.
— Не-е, время другое. Люди как звери. Друг на дружку кидаются. Закон джунглей, мать его!
— Тут, конечно, с одним чулком на башке жизнь не наладишь. Вот если бы оружие… Посмотрел бы я на Людку! Раздобыть бы ножик повнушительнее, поплясала бы тогда, стерва.
— К Людке лучше с топором ходить, как на кабана, — зло ухмыльнулся Винтик и сплюнул в кусты.
— Ты слышал? — Шпунтик замер.