— Ещё как при том! Когда безответственность — жизненное кредо…
В ответ Димка скорчил кислую гримасу и тяжко вздохнул.
Не требовалось много времени, чтобы понять: эти двое — гремучая смесь, и за время ожидания их взаимная неприязнь достигла критической точки.
— Надеюсь, этот тип довезёт вас в целости и сохранности, — произнесла на прощанье Хелен, бросив в сторону Димки испепеляющий взгляд. — Не вздумай лихачить! Батюшка доверил тебе машину!
Ох, если бы Хелен не вышла у своего дома, гостье пришлось бы всю длинную дорогу находиться между двух несовместимых миров.
Хелен — друг семьи, ну а Димка — безалаберное существо, прозевавшее срок подачи документов для продления визы и рискующее вот-вот оказаться в нелегальном положении. Батюшка обещал помочь, и Димка уже не впервые оказался под его опекой.
— Уф, вот мегера! С ней живым уж точно не доедешь, заклюёт! — фыркнул Димка с облегчением.
Весёлая же компания собралась вокруг батюшки! Однако Димка оказался хорошим водителем и по дороге успел изложить свою жизненную позицию, политические взгляды, презрение к масонам и много другой интересной информации, из которой, например, следовало, что от Северной Америки вскоре может ничего не остаться, потому что крупнейшему в мире вулкану в национальном парке «Йеллоустон» пришла пора просыпаться. Следовательно, надо жить на всю катушку, пока живётся. Или спасаться бегством. Описывая ужасы предстоящего апокалипсиса, Димка без приключений довёз гостью до места.
Это был восторг: дом окружала природа и именно то, что писательница в ней больше всего любила, — лесная тишина. Стоял разгар золотой осени, самое поэтическое время. Правда, с желтеющей листвой в эти края приходят и дожди. Классическая осень, навевающая грусть! Конечно, не сразу, но женщина заметила, что к невинной грусти примешивается какая-то другая, вовсе не поэтическая, больше похожая на уныние. С чего бы?..
Может быть, не очень радовало отсутствие прихожан в церкви? Куда приятнее, теплее, когда служба проходит при хоть каком-то скоплении народа. Но кто придёт в такой-то глуши? Тут и там — редко разбросанные дома, частная собственность, разделённая лесными угодьями. Похоже, здесь не принято по-соседски общаться. Полное безлюдье.
Добротный дом верно хранил тепло недавно ушедшего лета, поэтому камин в главной и самой просторной комнате пока пустовал без огня. Комната эта служила гостиной, но все её стены, как в заправской библиотеке, заполняли книги. Ими были забиты и многие другие места, и сама библиотека — смежная комната с письменным столом. Гостье вспомнилась её российская квартира, где книги простирались по стенам до самой прихожей. Да, были времена!.. Но тут было ясно, что этот дом, подобно старому интеллигенту, расставаться со своей обширной коллекцией книг не намерен, несмотря на повсеместный Интернет и прочие возможности тотальной компьютеризации. Ну и хорошо.
Гостиная казалась какой-то сумрачной, может быть, из-за пасмурной погоды, Не спасали и огромные окна, перед которыми раскинулся заброшенный бассейн, внося в лесной пейзаж досадный фрагмент запустения. А тут ещё Димка успел поведать, что жизнь в стране тяжёлая, местные — сволочи, а иммигранты все неустроенные и несчастные. Правда, он и в других странах успел пожить, но там тоже плохо.
Такие разговоры как-то не способствовали безмятежности. Да ещё молодая женщина, которую тоже временно приютили в этом доме, рассказала свою невесёлую историю о неудачном замужестве и скандальном разводе. Теперь она вынуждена хвататься здесь за любую работу, даже самую непристойную, чтобы содержать ребёнка, которого успела вывезти за границу от отца, грозящего лишить её родительских прав и заточить в психушку. «Надо же, как кругом всё плохо! — думала гостья. — И дом почему-то кажется пустым. Где все?».
Однако дом, производивший впечатление почти пустого, был вполне себе наполнен людьми. Они изредка мелькали в кухне, тихо спускаясь с верхнего этажа, а потом надолго исчезали в своих небольших комнатах и затихали. Как выяснилось, это бездомные, которым некуда деться. Чем они живут, что делают целыми днями?
Как часто бывает в гостях, свободного времени оказалось с избытком, и писательница, помимо прогулок, иногда праздно слонялась по дому и двору. Но не она одна предавалась такому занятию. Ещё слонялись две кошки, собака и мальчик по имени Патрик, сын Герберта и Эльзы. Он находился на домашнем обучении, и каждый вечер Эльза добросовестно отрабатывала с ним школьную программу. Чем ребёнок занимался всё остальное время, было непонятно. Его гостья видела чаще других. Они с мальчиком о чём-то беседовали и даже пытались декламировать какие-то стихи, но…