Он поступит в колледж по спортивной стипендии. Академическая стипендия ему ни к чему.
— Не совсем уверен, о чем ты сейчас говоришь, — ответил я.
— Кимми, чувак. Она всем уже рассказала, что вы зависаете и снова вместе. И насколько я помню, вместе вы не были никогда.
Кимми? Серьезно? Я даже не спал с ней никогда, и она теперь дерьмом разбрасывается налево и направо. Возможно, я должен лично поблагодарить Брэди за то, что он увез мою задницу домой.
— Она врет.
Уэст ухмыльнулся.
— Тогда тебе лучше разобраться с этим. Потому, что она стоит у твоего шкафчика с видом влюбленного щенка.
Я резко поднял голову и посмотрел на свой шкафчик. Ну, конечно. Там стояла Кимми, улыбаясь мне.
— Дерьмо, — проворчал я.
— Тебе нужно получить судебный запрет*, — ответил Уэст веселым тоном.
(*судебный запрет выдается в США, запрещающий человеку приближаться на определённое расстояние к другому человеку/имуществу, чаще всего используется как средство защиты жертв домашнего насилия, сексуального преследования, вторжения в личную жизнь.)
Мне же нужно было подойти к моему шкафчику, и сделать это мне нужно без проблем. Однако я направился прямиком по коридору, в класс, где у меня начинался второй урок.
— Удачи, — сказал Уэст позади меня. Мне было не до смеха.
Но далеко мне уйти не удалось, как кто-тосхватил меня под руку.
— Ты даже не хочешь взглянуть на меня? Я жду тебя — щебечущий голос Кимми действовал мне на нервы.
— Отцепись от моей руки, — процедил я сквозь зубы.
— Но я хочу поговорить с тобой. После последней ночи, нам надо многое обсудить, — продолжила она, будто я и не просил её отпустить мою руку.
Я посмотрел поверх её головы и увидел значок женского туалета. До того, как это станет неудобным, я просто толкнул её к двери туалета, потом открыл её и вошел внутрь, зная, что она не захочет потерять мою руку и последует за мной.
Она начала хихикать.
— Плохой мальчик, зашел в уборную к девочкам.
Я кинул свои книги на край раковины затем схватил Кимми за руки и притянул к себе.
— Да что с тобой нахрен не так? — спросил я, потом отошел от нее, — Я был пьян. Мы пару раз поцеловались. Проклятье, я не помню и большей части из этого.
Хорошо, сейчас я соврал. Я не был пьян. Просто был глуп.
Кимми смотрела на меня будто я бы я её сейчас ударил.
— Но я подумала, что ты хотел, чтобы мы снова были вместе. Я думала, я нравлюсь тебе.
Я разочарованно вздохнул.
— Кимми, я не завожу подружек. Все в этой школе это знают. Мы никогда не были вместе. Мы просто зависали вместе. Вот и все.
Её нижняя губа начала дрожать и все, что мне хотелось схватить свои книги и убраться отсюда.
— Но....но...я думала... — начала она лепетать.
— Ты ошиблась. Но я даю тебе обещание. Я никогда не приближусь к тебе. Пьяным или трезвым. Так что отвали и не преследуй меня.
Кимми всхлипнула и закрыла рот рукой, потом выбежала из двери. Я знал, что в этот раз я должен был быть откровенным. Последний раз, когда она думала, что мы были вместе, и я просто был вежливым и позволил ей так думать.
Однако она начала появляться в моей доме с едой и преследовать меня. Я тогда использовал Серену, чтобы показать Кимми, что мы с ней не вместе. Я тогда был не в настроении, чтобы сделать что-то столь радикальное.
Я схватил мои книги в тот момент, когда дверь одной из кабинок открылась. Я—то думал, что мы тут были одни.
Усмехнувшись, я ждал, кто же нас невольно подслушал. Я надеялся, что у этого «кого-то» был длинный язык и слухи, что мы с Кимми встречались, распространятся еще до обеда.
Одна длинная, очень загорелая и гладка нога показалась из кабинки. девушка была одета в весьма потрепанные конверсы, которые нисколько не портили её ножку.... Проклятье, это была красивая нога. Взглядом я прошелся вверх, пока её шорты не закончились на её длинных ногах и остальная часть туловища не появилась из кабинки.
Кем, черт побери, она была?
Голубые глаза цвета неба обрамляли черные густые ресницы и выделялись на лице в форме сердца. Она внимательно меня изучала, как будто не была уверена, что думать обо мне. Я быстро пробежался по её лицу, у неё были полные розовые губы и маленький носик. Все это было в ореоле белокурых волос, которые были настолько светлыми, чтобы быть реальными.
— И когда ты успел стать таким жестоким, Гуннер Лоутон? — голос ее был с мягким южным акцентом, он отличался от тех, что мне приходилось слышать тут. Её голос был более музыкальным. Его можно было слушать сутками, и он бы тебе не надоедал.