Лошадь шарахнулась в сторону. На линейке сидел вихрастый казак.
Летчик вылез из самолета и спросил:
— Казаки?
Повозочный не растерялся и ответил:
— Так точно, казаки!
В это время я подскакал к самолету. Летчик отдал мне честь и спросил:
— Мамонтовцы?
Я поспешил подтвердить:
— Так точно, мамонтовцы!
Летчик обрадовался.
— Слава богу! — сказал он и протянул мне пакет. — От генерала Шкуро генералу Мамонтову.
Он оказался иностранным офицером. Говорил по-русски иностранец отлично. Он объяснил мне, что долго искал мамонтовские части.
В эту минуту подъехал Буденный. Я передал ему пакет.
Буденный внимательно прочитал письмо. В письме генерал Шкуро предлагал генералу Мамонтову соединиться и действовать вместе против конницы Буденного.
— Вы попали к Буденному, — сказал летчику командир корпуса. — Спасибо за письмо.
Офицер стал доказывать, что он нейтрален. Он только выполняет свои обязанности.
Буденный приказал отвести офицера в штаб.
— А что же с самолетом нам делать? — спросил Буденного начальник штаба. — Летчика у нас нет, использовать мы его сейчас не можем.
— Найди технически грамотного человека и сдай ему под расписку, — приказал Буденный. — Самолет после нам пригодится.
Повозочные запрягли лошадей и, к великому удовольствию бойцов, торжественно отвезли самолет в ближайшее село. Здесь стали искать самого технически грамотного человека. Таким человеком оказался местный кузнец. Ему строго-настрого приказали хранить машину до прихода красной пехоты.
Впоследствии этот самолет сослужил нам большую службу.
Мамонтов ускользал. Он сжег станцию Таловую и снова исчез. Он не хотел встречаться с красной конницей и уклонялся от боя. Мамонтов шел на Воронеж. Вскоре мы узнали, что он сумел соединиться с генералом Шкуро и укрепился в Воронеже.
Когда Конный корпус очутился у Воронежа, пошли дожди. Дороги стали труднопроходимыми. Буденный учел, что у нас всего две конные дивизии, а у белогвардейцев шесть. Он решил выжидать, к неудовольствию наших бойцов.
— Когда же мы в бой пойдем? — спрашивали бойцы.
Но Буденный отмалчивался.
— До каких же пор мы будем стоять? — начали роптать конники.
— Погодите, — говорил комкор. — Еще навоюетесь.
Однажды к Семену Михайловичу привели пленных шкуровцев. Их захватили наши разведчики.
Буденный позвал начальника штаба и продиктовал ему письмо:
«Двадцать четвертого октября, в шесть часов утра, я прибуду в Воронеж. Приказываю вам, генералу Шкуро, построить все контрреволюционные силы на площади у Круглых рядов, где вы вешали рабочих. Командовать парадом приказываю вам лично».
Когда письмо было написано, Буденный подписал его и передал пленным:
— Вот что, ребята: отнесите письмо самому генералу Шкуро. Только смотрите, больше против нас не воевать! Во второй раз попадетесь — расстреляю.
Пленных отпустили. Они отправились в Воронеж.
Слух о том, что Буденный «переписывается» с генералом Шкуро, прошел по всем эскадронам. Ну и довольны же были бойцы этой совершенно необычной перепиской!
Дундич был храбрый человек. Серб по происхождению, Олеко Чолич был любимцем всех наших конников. В Советской Республике Дундич обрел свою настоящую родину и защищал ее со всем пылом горячего сердца.
Звали его все Антон Иванович, так как Олеко Чолич выговорить бойцам было трудно. У Дундича была пятерка отважных товарищей. И Дундич и его товарищи всегда носили в карманах офицерские погоны и урядничьи знаки. Как только конница шла в атаку, Дундич надевал погоны, а его соратники нацепляли на себя знаки урядников. Они врывались в самую гущу белогвардейцев. Офицеры принимали Дундича за своего, а он рубил их налево и направо. Часто он хватал за шиворот офицера постарше чином, сажал к себе на седло и забирал в плен.
Под Воронежем дали Дундичу ответственнейшее поручение — разведать, где расположены проволочные заграждения белогвардейцев. Глухой ночью Дундич со своей отважной пятеркой товарищей выехал на шоссе. Они нацепили погоны и знаки различия. Доехали до белогвардейских застав. Часовые остановили их.
— Не видишь, что ли, дурак, кто едет? — прикрикнул Дундич на старшего, и застава их пропустила.
Дундич забрался в расположение белогвардейских войск. Он выведал все, что было нужно для предстоящего наступления. На рассвете он вернулся обратно целый и невредимый, в офицерских погонах и с офицерским Георгиевским крестом на груди.