— Военные специалисты считают, — продолжал Семен Михайлович, — что Чонгар, как и Перекоп, неприступен. Врангель чувствует себя в безопасности за Сивашом и Турецким валом. Ты ворвешься на Чонгар! Вот приказ.
Он протянул мне приказ по Первой Конной армии, в котором говорилось:
«...и стремительным ударом разбив отступающего противника, ворваться на его плечах в Крым, облегчив этим полное уничтожение противника в Крыму».
Приняв Шестую дивизию, я стал готовиться к наступлению. Нам мог помочь мороз, но, как назло, наступила оттепель. Над безжизненной степью стоял серый рассвет. Дул резкий ветер. Черную воду Сиваша течение гнало в Азовское море. В мелкой гнилой воде были видны синие камни, зеленые и красные водоросли. По этой жидкой, как кисель, трясине с трудом смогут пройти кони.
За Сивашом темнели белогвардейские валы. Семен Михайлович рассказал мне, что лучшие английские и французские инженеры помогали Врангелю укрепиться. Позиция Врангеля считается неприступной. В ровной степи, где не может укрыться ничто живое, каждая точка обмерена и пристреляна. Мне показалось, что я даже различаю на бетонированных площадках дальнобойные морские орудия.
Ветер крепчал. Я вернулся к дивизии, укрывшейся в неглубокой лощине. Бойцы мои кутались в изношенные, негреющие башлыки и рваные шинели. Обозы с теплым обмундированием отстали, находились в глубоком тылу. Не было ни фуража, ни топлива, ни питьевой воды. Обозы не поспевали за наступающими частями. Что тут будешь делать? Я шагал взад и вперед, поглядывая на серую рябь Сиваша, и ничего не мог придумать. С Сиваша несло какой-то дрянью. Я позвал ординарца и приказал подвести мою Марусю. Ординарец подвел кобылу. Я вскочил в седло.
Маруся легко вынесла меня на горку. С того берега сейчас же застрекотали пулеметы.
«Заметили, идолы! — подумал я. — А ну, рыжая, выноси!»
Поскакал в сторону, посмотрел в бинокль. Вдруг вижу — огромная золотая скирда соломы. За ней другая, третья... «Солома, — думаю, — пригодится, солома поможет». Мигом мы с Марусей добрались до бойцов; бойцы повскакали.
— Смирно! Слушать команду! А ну, разобрать ту скирду!
Бойцы мои вскочили на коней и врассыпную балкой помчались к скирдам. Белогвардейцы переполошились, стали стрелять, но попасть ни в кого не могли.
Несколько десятков бойцов проворно разрывали скирды, бросали солому вниз, а другие на земле увязывали ее в пучки.
Теперь я знал, что надо делать: надо устлать трясину соломой. По соломе пройдут кони, они не увязнут.
Сиваш очистился от воды — ветер угнал воду в море.
— Кидай солому в Сиваш, настилай дорогу!
Бойцы подскакали к трясине. Они скидывали солому и спешили обратно к скирдам. Белогвардейцы открыли огонь. Белые облачка — разрывы шрапнели — висели над головами. Стала отвечать наша артиллерия. Бойцы вереницей неслись с охапками золотистой соломы к Сивашу. Вдруг за спиной у одного из бойцов пучок соломы вспыхнул как свеча. Боец стряхнул горящую солому, спешился, схватил горсть липкой грязи, стал прикладывать к ожогам. Потом грязью стал лечить своего коня.
Тяжелые снаряды падали в Сиваш, подымая грязные фонтаны. Но шаг за шагом бойцы настилали солому. Падали и поднимались, многие оставались лежать в вонючей грязи, но дивизия, охваченная единым порывом, уже неслась по проложенной дороге к неприступным твердыням Чонгара. Тысячи конских копыт утоптали Сиваш, бойцы обошли стороной железобетонные и проволочные укрепления; вслед за конницей двинулась артиллерия, подминая, уничтожая соломенный путь.
Мои бойцы кинулись на считавшиеся неприступными укрепления французских и английских специалистов. Соломенная дорога исчезла под мутной жижей, да в ней больше и не было надобности. Чонгарский полуостров был взят Шестой кавалерийской дивизией, и теперь перед ней был один путь — в Крым.
Буденный и Ворошилов на галопе подскакали к дивизии. Поблагодарили полки.
— Шестой кавдивизии, — сказал Климент Ефремович, — надо дать другое название за победу. Я предлагаю Шестую дивизию, как первую войсковую часть, занявшую Чонгарский полуостров, называть отныне Чонгарской.
С тех пор Шестая кавдивизия носит наименование Чонгарской, а бойцы зовутся чонгарцами. Они с гордостью носят это имя.
Взят был Перекоп. Взят был Чонгар. Белогвардейцы ожидали, что об эти твердыни разобьются красные дивизии, а теперь сами бежали к Черному морю, преследуемые красной конницей.
9 ноября меня вызвал командующий Южным фронтом Михаил Васильевич Фрунзе. Я первый раз увидел его. Он был в кожаной куртке и папахе без всяких знаков различия. Скромный, простой человек. Он мне сразу понравился.