И Кузнецов не ошибся. Трудная минуту пришла, и винтовка выручила его.
Было это глубокой осенью 1919 года. Наша дивизия вела бои с деникинскими бандами в районе Калача, Воронежской области. Нам удалось прорвать фронт и атаковать деникинскую конницу с фланга и тыла. Кузнецов, конечно, в первую голову со своей группой, сверкая клинками, промелькнул впереди атакующих частей и понесся поглубже в тыл с целью захватить убегающих белых офицеров.
Но случилось так, что под Кузнецовым убили лошадь и он был окружен белыми. Его товарищи не могли оказать ему помощи, так как сами попали в трудное положение. Кузнецов не растерялся — вскинул винтовку и начал расстреливать вражеских кавалеристов. Меткими выстрелами он снял с коней несколько человек, а остальные, убедившись в том, что голыми руками такого меткого стрелка не возьмешь, стали удирать от него. Кузнецов же укрылся в кустарнике и повел оттуда меткий огонь. Белякам ничего не оставалось делать, как поспешить к своим отступающим частям. Так благодаря винтовке Кузнецов спас свою жизнь и благополучно вернулся в полк.
После этого случая товарищи уже не задавали ему вопросов о винтовке, а многие из них даже последовали его примеру.
Меня вызвал к себе командующий округом:
— Ока Иванович, собирайтесь в путь. Из Москвы сообщили, что вы едете от Красной Армии в Италию на военные торжества.
Я удивился:
— Почему я? Ведь я не знаю итальянского языка.
— У вас будет переводчик, Ока Иванович, об этом не беспокойтесь, — успокоил меня командующий. — А почему едете именно вы, надо спросить у товарища Ворошилова. Он остановился на вашей кандидатуре. Думаю, отказываться не приходится.
— Раз товарищ Ворошилов сказал, отказываться не приходится, — ответил я командующему, который смотрел на меня с присущей ему лукавой усмешкой.
— Поторапливайся, поездка для тебя будет полезной. Посмотришь итальянскую конницу. У тебя насчет конницы глаз наметан. Ну, прощай!
Мы крепко пожали друг другу руки.
В Москве я прежде всего направился в Реввоенсовет СССР. Явился к товарищу Ворошилову. Климент Ефремович принял меня просто, по-товарищески, как старого боевого друга.
Усадив меня в кресло, он наставительно проговорил:
— Едешь не на прогулку. Будут большие маневры. Присмотрись, что у них хорошего, нового.
Я был польщен таким обо мне отзывом и заверил товарища Ворошилова, что все будет сделано.
На другой день я с группой товарищей выехал в Рим. До начала маневров в нашем распоряжении было еще несколько дней, и мы занялись осмотром достопримечательностей.
Все для нас было ново и интересно. Побывали мы на рабочих окраинах. Жизнь трудового народа Италии нас интересовала больше всего. В центре мы видели роскошные особняки богачей; по окраинам, прорезанным узкими, загрязненными улочками, тесно прижавшись друг к другу, стояли жалкие хибарки, в которых ютились рабочие. Не верилось, что в такой стране, как Италия, под таким голубым, ясным небом плохо живется рабочему люду. С работой трудно, заработки невысокие, безработные с утра до вечера бродили по улицам в надежде найти хоть какую-нибудь работу. Даже ребятишки и те не все могли посещать школу. Они помогали родителям. Одни торговали газетами, другие продавали цветы, а некоторые были проводниками — гидами, как их называют в Италии. Чем бы ни заниматься, лишь бы заработать на хлеб!
Военные же казармы, в которых нам пришлось побывать, что и говорить, были хороши. Здания благоустроены, всюду чистота и порядок.
На маневрах мне пришлось видеть итальянского короля и его пышную свиту. Неожиданно король обратился ко мне:
— Скажите, генерал, есть в Самарканде батальон туркестанских стрелков? Я помню, они носили красные кожаные шаровары — чембары и белые фуражки. Во время моего путешествия по Средней Азии, еще наследным принцем, я видел этих солдат в русском Туркестане. Они показались мне очень бравыми.
Что мне было ответить на наивный вопрос короля?
Я знал, что король имел в виду туркестанских стрелков старой русской армии, которые действительно носили красные кожаные чембары, белые гимнастерки, а также белые фуражки с назатыльниками. Но все то, о чем повел разговор итальянский король, кануло в вечность, и я ответил:
— Теперь в Самарканде туркестанских стрелков больше нет. Там стоит национальная Узбекская дивизия, защищающая интересы своего народа.
Король кисло улыбнулся:
— Вот как. Это интересно, генерал. Очень интересно!