Поверить в это трудно, принять - тем более. Понять, как он обходился без всего этого так долго, вообще за гранью разумного. Потому что Барнс, который каждую минуту рядом становится лишь ближе, важнее, необходимее, вплетается в его жизнь путеводной нитью, встает той самой отсутствющей деталью, без которой весь механизм работает из рук вон плохо, ломаясь то здесь, то там, возвращает ему давно забытое чувство, что все, как бы хреново ни было, в конце концов будет хорошо; и становится совершенно непонятно, как Стив вообще выживал сам до.
По утрам Баки старается не разбудить его, передвигается едва ли не на цыпочках, но Стив все равно пробуждается: не хочет пропустить ни минуты из их новой-старой общей жизни. Не может пропустить ни минуты. Потерять все это когда-то было трудно, но и обретать теперь оказывается не легче, потому что страх потерять все снова преследует его неотступно, грызет ненасытным ртом каждое счастливое мгновение, поделенное на двоих. Заставляет запоминать четче, радоваться каждой мелочи. Словно завтра всего этого может не быть, словно однажды все это опять закончится: криосном, льдом или не протянутой вовремя ладонью. Чьей-нибудь смертью, избежать которую в очередной раз вряд ли уже удастся. Оправиться после которой вряд ли уже получится.
Только вот у Барнса свои мысли на этот счет. Он, вполне материальный и осязаемый, постоянно бьет посуду, готовя им завтраки по утрам, бьется обо все тумбочки, совсем не авторитетно морщась от боли, забывает полотенца и орет из душа, прося Стива их принести - в общем, остается вполне живым и не собирается исчезать, уходить, погибать ни сейчас, ни в ближайшее, уж точно, время. Заставляет Стива поверить, что в этот раз все действительно хорошо. Что все их “как бы хреново ни было” теперь в прошлом.
Что больше все это: совместные завтраки, миссии и вечера вдвоем на одном диване больше никто не отнимет. Не сможет. Баки им не позволит.
========== Долги ==========
- А я и не просил, - орет в ответ Джеймс из спальни, где методично запихивает свои скудные пожитки в спортивную сумку, не заботясь о порядке, - не просил приносить себя в жертву и ходить теперь за мной по пятам, глядя своими оленьими глазами. Сидел бы себе где-нибудь в Мексике, беды не знал, а с твоей “защитой” мы как на ладони - ни дня без обстрела.
Вещей немного, расправляется он с ними быстро. С Роджерсом, шкафом вставшим в проходе, справиться оказывается не труднее: достаточно просто пойти на него, нажимом вынуждая отодвинуться. Если Барнс может причинить боль Капитану, Стив как не мог, так и теперь оказывается неспособен. Он лишь сбавляет тон и пытается воззвать к чувству вины в лучшем друге, только вот снова промахивается, забывая в очередной раз, что перед ним не Баки из Бруклина, а Зимний Солдат - убийца из криогенки.
- Ради тебя я оставил команду, Бак. - Если бы взглядом можно было плавить, Барнс наверняка давно бы стек в собственные ботинки от всей той гаммы чувств, что сейчас отражалась в чужих глазах. - Ты должен успокоиться. Мы что-нибудь придумаем.
Только вот его слова умудряются возыметь обратный эффект. Джеймс мрачнеет лицом еще больше и, уже не пытаясь придать голосу хоть сколько-нибудь вежливости, выбешенным тоном заявляет:
- Я, блять, всем должен, куда ни плюнь, а тебе так вообще пожизненно, только вот меня спросить забыли, сдалось оно мне или нет. Давай условимся, Роджерс, я ухожу, а ты не отправляешься меня искать, спасать, защищать, выручать. Всем от этого будет лучше.
На Стива он не оборачивается, молча хватает сумку, шнурует ботинки и открывает дверь. И не успевает выйти из квартиры: неожиданная пуля пробивает насквозь его живую руку, вынуждая застонать от боли. Стив хватает щит, втаскивая Джеймса вовнутрь. Свое временное жилище они покидают молча и через подвал.
Они меняют три машины и семь заправок, прежде чем Барнс исчезает где-то неподалеку у границы Канады, пока Стив расплачивается в магазине. “Северная Дакота, Монтана, Миннесота (?)” - Роджерс отправляет смс Наташе в надежде, что та поможет отыскать Баки как можно быстрее, только вот Романова отвечает несколькими часами позже и не то, что Роджерс мечтал бы услышать.
- Насколько нам известно, - ее голос как всегда деловит и безэмоционален, - Барнс увел шайку Кроссбоунса, которая вышла на ваш след несколько дней назад, на тебе всего два правительственных агента и местные копы, но с этим ты справишься. Твоя поимка теперь дело номер один в этой стране, а с вашей любовью кидаться под пули друг за друга… В общем, я рада, что вы разделились. По отдельности у вас действительно больше шансов не попасться. - Она кладет трубку, не дожидаясь ответа Стива - сейчас не до разговоров, тем более с тем, кого весь мир считает изменником собственной родины.
“Я не просил приносить себя в жертву” - голос Баки звенит в голове, отдаваясь где-то в грудине. “Барнс увел шайку Кроссбоунса” - вторит голосу Джеймса голос Наташи. Стива трясет несколько минут, прежде чем пустота внутри наконец рассасывается. Конечно, не просил, чертов ты сукин сын, думает он, когда ты, привыкший приносить себя в жертву, защищая своего приятеля-слабака, вообще просил о помощи.
Улыбка, так давно покинувшая лицо, заставляет немилосердно болеть отвыкшие от нее скулы. Баки, меняющий повязку на простреленной руке, сидящий за кухонной стойкой в компании Логана, заставляет немилосердно болеть сердце.
========== Скука ==========
Солдату пиздец как скучно. Третья неделя тишины и покоя, и как результат доебавшая его до невозможности скука. А ведь так рвался к спокойной жизни, так пытался скорее начать ею жить: сдал все тесты Фьюри, чтобы подтвердить свою полную адекватность, вспомнил что мог, чтобы прикрыть спину протекцией Роджерса, в общем, сделал все от него зависящее, чтобы сейчас сидеть тут на границе с Канадой и подыхать со скуки.
Раз в неделю наведывается Роджерс, и это хоть какое-то времяпрепровождение: слушать его истории о миссиях с Сэмом, ходить с ним на рыбалку, чистить овощи на ужин. Но, опять же, скука смертная. И ни единого предложения вернуться в дело: кто станет целенаправленно подносить спичку, когда каждый нерв бывшего Солдата - бикфордов шнур необратимого пиздеца.
Но, может, оно и к лучшему, думает Джеймс. Может, бегать от и за врагами - это и есть его жизнь. Всегда же ею было. Только вот у Роджерса свое мнение на этот счет, и он разве что перины ему не взбивает, лишь бы сиделось мягче и не дергалось. Такая забота. Такая дружба.
Только дружба такая Солдату в тягость. И жизнь мирная, как оказалось, тоже. Без засад, обстрелов, мордобоя, красной точки ровно по центру лба все не то. И он не то чтобы сбегает, скорее уходит из любовно выбранного для него и обустроенного под него Стивом дома, все-таки не справившись с царящими здесь покоем и уютом.
Правда новое имя себе как наемнику выбирает так, чтобы как-то все-таки уважить чужую заботу. Ну и подсказать ненавязчиво расстроенному Кэпу, где он и как его можно найти, чтобы тот не тосковал так уж сильно. Но встречаться лично все равно не спешит: не привык еще, но держится все равно неподалеку, сквозь прицел высматривая светловолосую макушку по всей стране. Устраняя любого, кто может этому сопляку навредить.
И непонятно уже, то ли самому это больше нужно, то ли потому, что таким был приказ Фьюри. А про то, что он на ЩИТ работает так же, как и Капитан, тот пусть сам узнает. И что спит в соседней от него комнате через стенку уже два месяца - тоже.