II
Лида шла из театра вместе с Хитаровыми, и перед глазами ее еще отпечатывались
сцены в бараке и в Беломорской тайге, еще стоял в ушах то ядовито‐вежливый, то
истерически пронзительный голос Кости ‐ капитана.
С семейством Хитаровых Лида сдружилась и полюбила бывать у них. Она не
отягощала хозяев, и они не угнетали ее показной суетливостью. Если они пили чай, то
ставилась на стол лишняя чашка, только и всего. Если Петр Ильич читал газеты, то и
разговор завязывался о последних новостях. А новостей было много, это было щедрое на
новости
время. В декабре на Чрезвычайном 8 Всесоюзном съезде Советов Сталин
провозгласил, как всемирно‐исторический факт, завершение первой фазы социализма.
Давно
ли грозное слово «прорыв» господствовало на страницах газет? Прорыв в Кузбассе…
Прорыв на Сибкомбайне... Прорыв на транспорте... Конечно, действовали и вредители, но
больше было неумения, безграмотности, расхлябанности. И вот теперь вместе с могучей
индустрией выросли опытные кадры, кадры стахановцев, научившихся трудиться по‐
социалистически.
Давно ли построен Беломорканал? А полтора месяца назад заполнен водой на всем
своем протяжении новый канал ‐ Москва ‐ Волга. Давно ли взлетел в небо стратостат
«СССР»? А теперь уже не на воздушном шаре на советском военном самолете Владимир
Коккинаки побил мировой рекорд высоты, поднявшись в небо на 14,5 километра. И
мальчишки во дворе, в том числе и Вася, распевают неизвестно откуда взявшуюся
песенку:
Если надо, Коккинаки
Долетит до Нагасаки
И покажет он Араки.
Где и как зимуют раки.
А несколько дней назад экспедиция во главе с Отто Юльевичем Шмидтом на
самолете, пилотируемом Героем Советского Союза Михаилом Водопьяновым, достигла
Северного полюса. Там начала действовать дрейфующая станция «Северный полюс‐1», и
имена Папаиина, Ширшова‚ Федорова, Кренкеля в тот же миг стали известны всему миру.
Если бы Лида писала публицистическую статью, то она непременно употребила бы
такой образ: индустриально‐колхозная основа социализма ‐ это взлетное поле, с которого
взмывают один за другим к всемирным подвигам Герои Советского Союза.
Хитаров, подбирая потактичней слова, говорил, что, кажется, где‐то этот образ уже
промелькнул,‐ и тут же добавлял, что это очень точный образ и он только еще рождается
в прессе.
Иногда Лида отнекивалась от приглашения, опасаясь быть в тягость, и чувствовала, что Хитаровым неприятен ее отказ.
С Надеждой Ивановной потому было приятно, что она не навязывалась, как многие
другие женщины, поскорее в подружки, не выкладывала тайны своей души в обмен
на чужую душу. Хитаровы, к тому же, были завзятыми театралами, что совсем
сблизило Лиду с ними. Вот уже четвертый сезон работал в Новосибирске отличный театр
«Красный
факел». Это название он получил не здесь, он привез его из Одессы, где зародился
еще в гражданскую войну, и тем удивительнее было, как это название подходит
Новосибирску, как ассоциируется оно с тем факелом, который трагическая рука вознесла
возле дома Ленина.
Театр гордился, что у него есть артист Иловайский. Лида любила видеть на сцене его
взметнувшуюся ввысь фигуру и высокие приподнятые плечи, как сложенные крылья у
орла. Он играл Гамлета, и Лида, конечно, сравнивала его с Качаловым, и все же не могла
так прямо сказать себе: «Далеко ему до Василия Ивановича». Просто это был другой
Гамлет, не юноша, а мужчина, и не столько он был раздираем сомнениями
справедливости своей мести, сколько мучительно обдумывал каждый свой шаг на пути к
ней. Тот юный, мятущийся Гамлет был ей несравненно ближе. И вообще, Качалов ‐ это
совсем другое. Лиде казалось, что он всю свою жизнь, роль за ролью, обнажает перед
людьми собственную душу, не оставив ничего потаенного. И нечего было скрывать перед
людьми в этой богатой и сложной, и гармоничной душе. Наверное, такие души и учат
исподволь человечество прозрачной ясности отношений, о которой мечтал Маркс.
Символ веры ее: прозрачная ясность отношений! Может быть, она возненавидела
Москалева только за то, что он надругался над ее символом веры. Может быть, она
потянулась к Хитаровым потому, что увидела в их семье прозрачную ясность...
‐ Тебе, Лидия Андреевна,‐ спросил Хитров,‐ «Аристократы» не напомнили чем‐то «На