бабушку за юбку.
‐ Дай попробовать, шепотом попросил он
Бабушка оглянулась на дверь и шепнула:
‐ Попробуй трошки. Но, не приведи господь, мать увидить ‐ так она дасть нам ходу.
Опять скажеть, аппетит ребенку перебиваешь, старая...
Вася знал, что мама никогда не говорит бабушке ‹старая› и всегда называет ее
вежливо на «вы». Это было даже немного удивительно. Ведь есть такое правило: всех
своих надо звать на «ты», а всех чужих, хотя бы и знакомых ‐ «вы». А мама свою родную
бабушку зовет на ‹вы».
Но в остальном бабушка права: мама не велит есть сладкое перед едой и сильно
сердится. Даже когда Васе просто не хочется есть, она у всех допытывается: что давали
ребенку?
Мимолетно рассуждая об этом, Вася запустил руку в миску и почувствовал
прохладную влажность, от которой пальцы сейчас станут красными.
‐ Элька спить? ‐ спросила бабушка, кладя на ступеньку марлевый узелок и вынимая
из кармана передника деньги.
Есть такое существо Элька, которое долго спит, долго ест и подолгу молчит. Хотя это
существо постоянно спало по другую сторону от бабушкиной кровати в той же комнате, откуда выскочил Вася, он просто не заметил его, даже и не вспомнил, что тут еще кто‐то
может быть.
Не увидел, ‐ пробормотал Вася, блаженно морщась и чмокая.
Он не забыл крикнуть «до свидания» торговкам, которые подняли коромысла с
корзинами и ведрами и по одной пробирались в калитку.
‐ Будеть, внучек, ‐ сказала бабушка, поспешно поднимая миску с малиной.
Вася хотел закричать, но услышал в доме голоса.
‐ Хоть утрись‐то, зашептала бабушка, передником вытирая ему пальцы и рот.
А Вася вырывал у нее руки и нетерпеливо притопывал. Он стремглав кинулся в дом, почувствовав напоследок мягкий шлепок.
‐ И скажи ж ты, какой неслух уродился!
Вася вернулся, с достоинством шествуя между мамой, несущей полотенце, и папой ‐
с мыльницей. Бабушка, отвернувшись к столу, громко резала что‐то.
Доброе утро, ‐ сказала мама.
‐ Утро доброе, ‐ ответила бабушка, оборачиваясь и выставляя огромный нож. ‐ Да
чего ж это всех вас подняло спозаранку? У меня и завтрак не готов. Отсыпались бы себе
байдуже.
‐ А по грибы кто пойдет? ‐ спросил папа. ‐ Да ты нам в жизнь не простишь, если
прозеваем грибное утро.
Бабушка усмехнулась и застучала ножом.
‐ Я умоюсь и помогу вам, сказала мама, спускаясь по ступенькам.
‐ Сама управлюсь. Вы для нас с Василём гости. Вот и гостите.
Возле рукомойника, прибитого к бревенчатой стене, мама потянула было Васину
руку к железному носочку, но вдруг подняла ее и воскликнула:
‐ И ты спал такой грязный?! Боже мой! Ты ведь большой мальчик ‐ пять лет уже.
Почему такой спать ложишься?
Вася уныло приготовился держать ответ.
‐ Ты б за ним тут хоть недельку поносилась, ‐ раздался с веранды голос бабушки. ‐ Я б
на тебя поглядела, как бы ты управилась.
‐ Тихо! крикнул папа и поднял указательный палец.
Все замолчали. Папа прислушался и опустил руку: Нет, ничего не слышно. А то
показалось, что на соседней даче ругаются.
‐ Это на нашей даче ругаются! ‐ закричал Вася во все горло от радости, что разгадал
папину хитрость.
Уши, руки до плеч, даже ноги‐все вымыла мама с мылом. Она что‐то там
продолжала ворчать, но мыла так ласково, что было даже щекотно. Вася поеживался и
хихикал, и чувствовал, что маме приятно его умывать, что она соскучилась за неделю по
такому умыванию.
Мама вытерла Васю, легонько обняла через мохнатое полотенце:
‐ Ну, а теперь одеваться. Надела на него красные носки пол сандалии и глаженые
штаны с лямками, поверх трусиков. Таким чистым он себя чувствовал, что бегать стало
неловко.
Вот он сидит у мамы на коленях, за белой скатертью, в ожидании завтрака. Сбоку
сидит папа. Черные кудри его, которые он с утра всегда распрямляет гребешком, снова
уже закрутились по всей голове. А у мамы волосы светлые и прямые. Мама бледнее папы
и кажется чуть сердитой. ‐ Эля еще спит? ‐ спрашивает она. ‐ Неужели и та легла такой же
замарашкой? Да не увидел я ее, ‐ отвечает Вася, возмущаясь что все его спрашивают об
Эльке.
‐ Что это за тон ‐ говорит мама, и Вася виновато прижимается к ней. ‐ Откуда у тебя
такой тон?
Лицо у папы становится каким‐то неприятным, он говорит:
‐ Во‐во! Ты еще бабку обвини, что она его учит.
Сказал бы я тебе, да вот ‐ мешает. ‐ Послушай, зачем ты так? ‐ говорит мама с обидой,
‐ Я ничем не задела Елену Ивановну и вовсе не хочу задевать ее. ‐ Конечно, не задела, ‐ с
вызовом говорит Вася, сердито глядя на папу. Он все время был с мамой и сам видел, что