У них были телевизоры, публичная библиотека, куда рекой текли книги и журналы с аукционных залов на других планетах. У них была даже пара древних кораблей, занимавшихся коммерцией по всей Солнечной системе, экспортируя большое разнообразие местных продуктов на рынки тех планет, где деликатесы инопланетников продавались по невероятно высоким ценам.
Что касается религии, я сомневаюсь, была ли она у них вообще, не считая мечты о возрождении Империи.
Каррист охотно показал мне город и даже прогулялся со мной по просторным сельскохозяйственным полям. Город когда-то был огромен. В нем остались еще сотни древних развалин, некоторые совершенно рухнули на родную землю, но другие еще стояли. И этим странным сумеречным днем, где на небе все равно были видны отчаянно горящие звезды, а полчища мрачных теней ордами бродили по городу, окружающее оказало на меня гнетущее впечатление.
Ганимедяне всегда следили за нами взглядами, но не говорили ни слова. И несколько раз нам казалось, что за нами постоянно тащится хвостом какой-то определенный ганимедянин. Если бы я сразу понял истинную суть этого открытия, то позже мы избежали бы опасностей, которые навлекло на нас мое неосторожное расследование. Но тогда я решил, что хвост нам приставлен просто для проформы, чтобы убедиться, что мы не повредим взятые в аренду драгоценные тела.
Это случилось на седьмой, последний день нашего пребывания на планете, когда Каррист впал в окончательную меланхолию и наотрез отказался сопровождать меня.
— Я сыт этим местом по горло! — завопил он. — Эта старая карга, которая готовит для нас еду, ненавидит нас! Она нас отравит! Ты вообще проверяешь то, что ешь?
Мне пришлось сказать Карристу, что он просто спятил. Самым глупым было предположить, что старая леди сознательно отравит тела своих соплеменников-ганимедян. И все же еда казалась Карристу какой-то гнилой на вкус, и я объяснил ему, почему. Поскольку он владел лишь инстинктами ганимедянина, то мог чувствовать вкус только посредством собственного разума. С другой стороны, я чувствовал вкус здешней пищи всеми чувствами ганимедянина, и еда казалась мне превосходной.
Но на седьмой день Каррист все же отказался сопровождать меня, и я пошел один, медленно шагая по широкой, замусоренной авеню. Как обычно, у меня было чувство, что за мной следят, но я даже и не подумал повернуться и проверить свои подозрения. Потом, за огромным каменным блоком, упавшим несколько веков назад, я заметил притаившегося карлика.
Я спокойно пошел дальше, но внезапно отметил, что город словно бы окончательно вымер, куда-то исчез даже мой тайный сопровождающий.
Я думал над этим, когда подошел к зданию, одному из немногих, что еще стояло и не рухнуло. И тут я услышал раздавшийся из него голос, говоривший с бесконечной нежностью, голос столь же золотистый и спелый, как солнечный луч в поле люцерны. Красота этого голоса заставила ноги мои остановиться, а душу содрогнуться, словно вокруг похолодало.
— Сыны Ганимеда, — говорил этот нежный голос, — наступит день, когда мы станем, как прежде, как в те времена, когда бесчисленные миллионы наших соотечественников господствовали над всей обширной Империей, основанной нашими предками. Мы будем великими, мы будем великолепными, мы раздавим своей пятой тех, кто сейчас властвует над нами. О, ненавистные расы, о, псы, которым мы вынуждены сейчас поклоняться! Они сами станут поклоняться нам! В тщеславии своем отсталые расы решили, что они превосходят нас! Сыны Ганимеда, ничего не забывайте и ничего не бойтесь! Мы будем еще великими! Сыны Ганимеда, вы сами не увидите это величие и славу, — внезапно голос наполнился рыданиями, — вы не узнаете, какое великое будущее ждет нашу расу! Но вас будут помнить, вам будут поклоняться, кто выжил и победил и дал им жизнь! Пройдут миллионы лет, — тут голос перестал рыдать и снова стал торжественным, — но Ганимед вернет свое законное место во Вселенной. Мы будем великими, мы станем властителями Вселенной! Мы не погибнем, — голос вновь исполнился скорби, — мы снова пойдем тем путем, которым шагали наши предки! Сыны Ганимеда, мы великие, мы могучие! Никогда не забывайте об этом!
Ошеломленный этими словами и очарованный, я оказался в дверном проеме здания, откуда несся этот гипнотический голос. Я стоял, не зная, как попал туда, глядя сверху вниз на толпу ганимедян, распростертых на грубом каменном полу и с поднятыми лицами уставившихся на говорящего. А говорящим оказалась женщина. По земным стандартам я не смог бы назвать ее красивой, но ганимедянские чувства подсказали мне, что она прекрасна. Это был эфирный ангел, идол которому поклоняется и не может не поклоняться каждый мужчина этого мира.