Я стоял, весь дрожа, в ожидании слов, что еще сорвутся с ее прекрасных губ, но она молчала. Однако те слова, что она уже произнесла, навсегда отпечатались в моем мозгу и останутся там даже тогда, когда я вернусь в свое настоящее тело. Внезапно я пришел в себя. Думаю, что на какое-то время просто включился разум ганимедянина, в теле которого я был заключен, как в тюрьму, а вот сейчас он снова выключился. Я стал я. И увидел перед собой карлицу, которая только что очаровывала толпу обещанием будущего величия, которое бурлило в их жилах, точно крепкой вино.
Она просто стояла, прямая, как стрела, скрестив на большой груди руки, и презрительно уставилась на меня опасно сверкающими, черными глазами. Она не произнесла ни слова, но я понял, что должен уйти.
Я не стал возражать, поскольку чувствовал себя изумленным, ошарашенным и сам жаждал поскорее убраться отсюда. И я снова услышал голос, самую сладостную музыку и самый дурманящий наркотик на этой планете. Я повернулся и, спотыкаясь, точно слепой, стал пробираться к выходу, стараясь убежать от коварных слов, которые текли в умы ганимедян, точно река в море, и нежно нашептывали мне то, что в тот миг казалось истиной.
— Мечтайте же, сыны Ганимеда, — нашептывал этот голос, — и, мечтая — умирайте!
Я не помню, как вернулся домой. Помню лишь, что нашел на кровати спящего Карриста и, хотя я проснулся уже четыре часа назад, я рухнул возле него и уснул, как убитый.
Из сна меня выдернул какой-то шум за дверью. Я вскочил и, чувствуя нарастающий гнев, распахнул дверь. За дверью стоял ганимедянин. Мы пристально взглянули друг на друга. Затем, без малейшего смущения, он повернулся ко мне спиной и ушел. А я вернулся ко сну.
Проснулся я несколько часов спустя и некоторое время лежал, размышляя. Затем заставил себя подняться и счел на краю кровати, испытывая ужасный стыд, который внезапно обуял меня при мыслях о той миссии, которую я должен исполнить на этой луне.
Наконец, я потянулся и похлопал Карриста по спине. Он проснулся, уже кипя от гнева.
— Ты можешь повредить меня! — воскликнул он.
— А тебе-то что за печаль? — отозвался я. — Это же не твое тело.
Он презрительно глянул на меня, а я спокойно продолжал:
— Давай, заводи свою машинку. Я устал быть тупицей, и меня уже тошнит от Ганимеда.
Если быть точным, то тошнило меня не от Ганимеда, а от тех огненных фраз, которые я услышал несколько часов назад, и от которых мне захотелось уехать как можно скорее.
Лицо Карриста радостно засветилось, и он тут же полез копаться в лежащих в углу коробках и свертках, а я приступил к завершению своих фальшивых заметок по психологии здешней расы.
Когда я закончил, Каррист уже собрал машину, металлическая сфера которой напоминала человеческий мозг. Впрочем, это и был мозг, где хранились все мои научные знания.
Я лег на кровать, а Каррист закрепил мне на голове шлем с проводами. Он включил свою адскую машинку, и крошечный лучик почти невидимой вибрации заиграл на искусственном мозге, оборачивая его концентрическими кругами. Я мог даже наблюдать за ним и смотрел, как лучик проваливается в глубокие канавки, которые принимались раздуваться, словно их распирало внутреннее давление.
Почти полдня потребовалось на то, чтобы я вернул свои временно утраченные знания. Приятно было чувствовать, как знания текут в меня широким потоком, как полноводная река. И постепенно я видел, как раздвигаются в стороны темные завесы, одна за другой, обнажая детали странного смертоносного оружия, в котором я пытался разобраться, пока внезапно, со вспышкой молнии, не понял, что оно представляет собой, и тогда чуть было не завопил во весь голос. И прежде чем миновал день, я разобрался во всех подробностях этой конструкции.
Солнцу оставалось еще часа два до захода, когда механический «мозг» стал гладким металлическим шаром, «выдоенным» до суха. А я снова превратился в выдающегося ученого с острым умом.
Я сорвал с головы шлем и исполнил шотландский танец, совершенно забыв, что всего лишь несколько часов назад я был в глубочайшей депрессии от того, что собираюсь украсть у здешнего народа оружие, секрет которого питал все их мечты и надежды о счастливом будущем. Но теперь, узнав этот секрет, я буквально обезумел от восхищения.
Да, обезумел. Я совершенно забыл о том, что лишь вчера обнаружил таскающегося за собой соглядатая, и что я находился под пристальным наблюдением с той минуты, что получил во временное владение тело ганимедянина.