Карристу, при этом, было труднее, потому что в теле, с которым он боролся, было три четверти ганимедянского разума. И этот разум понял, что от него требовалось и почему, а потому боролся так, словно испытывал жажду убийства.
Но я думаю, что разница между Карристом и мной на этом и кончалась. Тело Карриста боролось с телом, действуя с чрезвычайной осторожностью, ясно показывающей, что Каррист хотел повредить свое настоящее тело не больше, чем я свое. Сломанная рука или выбитый глаз означали бы последующие неудобства. И Каррист действовал с такой же осторожностью. Его цель состояла в том, чтобы лишить тело сознания одним чистым ударом.
Однако мое тело действовало несколько иначе. Разума в нем было меньше, чем в земном теле Карриста, оно представляло собой всего лишь бессмысленную тварь и обладало лишь теми остатками сознания, по которым можно было определить, что оно вообще живо. Оно хотело лишь рвать и метать, и ярость свою обратило на арендованное мною тело, словно сидящий в нем ганимедянин не понимал, что нападает на свое настоящее, природное тело.
Пока я возился с ним, не было ни малейшего желания повести нечестную игру. Никаких ударов в пах, выдавливания глаз или ударов по ушам. Боюсь, что мы с Карристом в тот момент поставили свое личное благосостояние выше благосостояния всей Земли.
Теперь всякий раз, когда я наносил удар по телу, я вздрагивал, точно от боли. И думал я при этом, как будут чувствовать себя мои руки, ноги и ребра, когда я вернусь в свое тело.
И внезапно я оказался лицом к лицу сразу с двумя врагами — моим телом и старым, пронзительно верещавшим ганимедянином. Из этих двоих мое тело представляло большую угрозу. Я принял решение и взмахом руки отшвырнул старика в угол, где он упал, обмякший и безжизненный.
Затем я бросился на огромного противника, которым являлось мое тело, и ударил в него всем весом маленького арендованного тельца. Мы отлетели и ударились об одну из застекленных полок. Полка тут же упала на нас, со звоном и каскадом разбитого стекла. Мгновение я лежал, оглушенный, в то время как мое настоящее тело вяло поднялось и тупо глядело по сторонам. Затем его взгляд упал на меня, лежащего, и тело шагнуло ко мне, с его открытых губ стекала слюна. Я с трудом поднялся на ноги, но эта скотина ударила меня, снова отправив вниз.
Каррист как раз понял, что прыжки обессиливают его не меньше, чем его противника. Страшно перекосив рот, он ринулся на противника и ударил его головой в грудную клетку. Тело Карриста плюхнулось на пол, как мешок с мукой и принялось там шевелиться, ничего не сознавая. Каррист секунду глядел на него, затем отвернулся. Судя по виду, он едва мог держаться на ногах.
Я стал подниматься было на ноги, но тут мое тело рухнуло на меня сверху, сжимая в чудовищных объятиях. Я почувствовал, как воздух со свистом вырвался из легких и увидел несущиеся перед глазами круги. Внезапно я почувствовал страшную усталость и безучастно подумал о том, когда же все это кончится.
И уж не знаю, чем бы это кончилось, если бы Каррист не пришел мне на помощь. Он вскочил на мое тело сзади и опрокинул его на пол, где то принялось извиваться, пока я, задыхаясь, едва способный стоять, не подошел, откинул его шлем и с силой ударил в челюсть.
Каррист смотрел на меня со странным выражением лица, но не сказал ни слова.
Я огляделся. Старик все еще лежал в углу, как мокрая рухлядь. Соглядатай начинал шевелиться. Каррист подошел к нему и сильным ударом снова отправил его в пучины беспамятства.
Я схватил Карриста за руку и жестом указал на меня в дальний угол. Шатаясь, мы вместе протащили земное тело Карриста из центрального зала в помещение, где стояла машина для переноса сознания. Там мы оставили его на полу и вернулись за моим телом. Старый ганимедянин все еще валялся без чувств.
Мы перетащили мое тело в комнату передачи, бросили на пол и взялись за тело Карриста. Усадили его на стул, привязали ремнями, и я сам подсоединил провода.
Затем я посадил на стул Карриста в арендованном теле, подсоединил и метнулся к пульту управления.
В этот момент мы услышали звук, от которого кровь похолодела в жилах. Это был медный звон, ужасно неблагозвучный, и звенел он целых двадцать секунд, прежде чем я обрел способность двигаться.
Я молнией метнулся в центральное помещение. За столом сидел начальник «Бюро» с молоточком в руке, и изо всех сил лупил этим молоточком по гонгу. Я сразу же понял, кому он сигналит.
Начальник увидел меня, но не остановился, а продолжал лупить по гонгу и орать, пока я не бросился к столу и не ударил его по голове. Он рухнул на стол, но жители этого странного мира, конечно, уже услышали поднятый им шум и правильно поняли его значение.