Старр при этом напрягся так, что из его фосфоресцирующих глаз буквально посыпались искры.
— Но если вы скажете ей хоть слово о моем излучателе… — неистово начал он.
— Я скажу, что захочу, — огрызнулся я. — Вы старик, Старр, древняя развалина, а я полный сил ребенок. И я думаю, что в рукопашной схватке сделаю вас.
Затем я повернулся к Великой Матери и заговорил с Ней на языке лахри, заговорил нежно и уважительно, как и надлежало ребенку разговаривать с матерью. Я рассказал, как мы обнаружили, что лахри грабят корабли Земной Федерации. Рассказал, что мы поняли причины этих грабежей и далее стал говорить, что лахри действовали незаконно и что нужно незамедлительно… Но она подняла руку, прерывая меня, и в глазах ее появилась боль, когда она заговорила певучим языком, в такт странному ритму барабанов, пульсировавшему в воздухе вокруг нас.
— Бог Солнца умирает, Мать пыталась договориться с мудрецами вашего племени, но совет игнорировал ее попытки! Время летит понапрасну, а лахри вымирают.
При этом она смотрела на меня своими громадными, великолепными глазами, и я понял, о чем она говорит — она говорила то, что еще никто мне не сказал. Век назад лахри обратились к Совету Десяти и попросили помочь что-нибудь сделать с их угасающим подземным светилом. Совет проигнорировал их просьбу. Тогда лахри, страдая и умирая, в отчаянии занялись пиратством.
Сердце у меня защемило от этой короткой истории. Я уже не обращал внимание на напряженное тело Старра, его дикий взгляд, а просто раскинул руки, гипнотически отдаваясь музыке, идущей из пирамиды. Пирамиды, которая возвышалась над покрытым туманами городом внизу.
— Великая Мать, — почтительно прошептал я, — Совет Десяти больше не игнорирует вас. Он предлагает вам спасение. Ваше солнце умирает и больше не может возродиться. Почему бы тогда не переселиться вам на другой мир, поближе к нашему богу Солнцу, который сияет ослепительно и доброжелательно в небесах и примет твой народ так же, как принял все другие народы? Я знаю такой мир, Великая Мать, он быстро обращается вокруг нашего Солнца и ждет вашего прибытия!
Я затаил дыхание, моля всем существом, чтобы она поняла мое предложение, и, поняв, приняла. Но тут же я услышал насмешливый шепот Старра.
— Вы дурак, Холлмейер. Я знаю ее ответ.
— Заткнитесь! — сказал я, направив на него всю свою ненависть, и снова обратился к Матери: — Совет предлагает вам это решение, Великая Мать, а возле тебя сидит его представитель, который уже нацелил на ваше светило ужасное оружие, что выключит его раз и навсегда, если вы не примете наше предложение.
Я был готов к нападению Старра, и он действительно напал. Он вскочил на ноги, мгновенно поняв, что я раскрыл все его планы. И его захлестнул гнев. Для него это было уж слишком, что я посмел нарушить его первоначальный план, посмел предать его. Хриплый крик вырвался из его глотки, и он ринулся на своих сухих ножонках ко мне.
Я честно встретил его, хватившись одной своей детской ручкой за перила за моей спиной, а другую вытянув навстречу ему.
Старр схватил мою руку скрюченными, как когти, пальцами. Скорость его нападения оторвала меня от перил. И мы взмыли в небо, поскольку сила тяжести в этом мире была очень мала, и повисли там, борясь за жизнь.
Мы цеплялись друг за друга, били друг друга, и лицо Старра было искажено жуткой ненавистью. Он вопил, а я проклинал его высоким, детским голосом. Мы вращались, и пару раз я увидел лицо Великой Матери. Тоска и страдание были на этом лице. Я был ее ребенком, по крайней мере, телом ее ребенка, и дрался с телом ее престарелого супруга.
Но мы не были равными по силе, как я ошибочно предположил вначале. В теле Старра оказалась жилистая, какая-то ядовитая сила, с которой он стискивал мои хрупкие кости. Я отчаянно бил левой рукой по его лысине, и внезапно увидел единственный шанс, но если расчет мой окажется неверен, то не я, а Старр получит выгоду.
Мы вертелись без остановки, как какой-то безумный вихрь. С одной стороны из тумана высовывались крыши нескольких зданий. С другой была пирамида. Если все сделать правильно, то у меня получится оторваться от Старра и вернуться в пирамиду!