Я кричал своим детским голосом, лежа животом на холодном поребрике люка. Ветер рвал на мне одежду, тело мое замерзало. Затем глаза прояснились, но власть над телом начало занимать детское сознание, и я глядел лишь на Солнце. Я молился, молился богу Солнца, поскольку знал, что он должен умереть. Я просил, чтобы он обогрел мой народ и мою мать, мою Великую Мать. Я умолял, чтобы земля вновь стала зеленая, чтобы вернулись белые облака на иссиня-черном небе, чтобы прошли нежные дожди, и чтобы лахри вновь стали великим народом, способным противостоять расе грабителей. И одновременно я радовался, что существо в моем теле, в детском теле, тоже должно умереть со мной, потому что это существо это принадлежало к расе грабителей.
Ветер пытался оторвать меня от люка, замораживал руки, грудь и израненный живот. Холод пробрался мне в голову, коварно начал замораживать мысли, и это было последнее, что я помнил…
Я увидел над собой испуганное лицо лахри, и тут же понял, что это Уилл Каррист. Пол подо мной дрожал от работающих двигателей.
Когда глаза мои открылись, Уилл тут же издал облегченный возглас.
— Слава Богу! Я уж думал, что ты умер, — жалобно закричал он. — Я прилетел из города с десятком лахри, следовавших за мной, и стал осматривать местность вокруг корабля лахри в поисках тебя. Затем я увидел, как наш корабль взлетел и направился к Солнцу. И ты свисал из его люка. Сид, это безумие! С чего ты вдруг…
— Ты слишком много болтаешь, Уилл, — прервал я его и, шатаясь, поднялся на ноги.
Оглядевшись, я увидел, что мы находимся в кают-компании корабля. Я попытался понять, как это может быть, и тут же вспомнил, как великая Мать направила корабль прямо на здешнее Солнце.
Ни слова больше не говоря, я проковылял в рубку управления и попытался сесть за пульт. Но я был слишком мал и не мог залезть в кресло. Тогда я неистово закричал Уиллу. Стремясь угодить, он сам сел за пульт. Корабль содрогнулся и ринулся в небо.
Пока он с ревом направлялся к местному светилу, я, напрягая глаза, осматривал тусклое небо вокруг солнца при помощи фотоусилителя. И внезапно увидел наш корабль, далеко впереди, просто крошечную точку, светящуюся отраженными лучами солнца.
— Она не должна, — прошептал я сквозь зубы, не обращая внимания на свое израненное тело. — Она не должна!
Уилл, должно быть, вначале думал, что я просто спятил, но внезапно все понял, и его челюсть просто отпала.
— Она должна, — медленно проговорил он.
Да, он был прав. И я внезапно почувствовал, как сковывающее меня напряжение порвалось, как струна. Я ощутил неимоверную усталость. Солнце. Оно гасло.
Здешнее солнце было не очень большим, километров пятьсот в поперечнике. Но много миллионов лет оно ярко сияло и являлось богом для лахри. Но теперь этот бог умирал. Он был уже больше, чем наполовину мертв. Он был немногим горячее, чем горячая планета. Но он сохранял лахри жизнь. И какая ирония в том, что одна из лахри, сама Великая Мать, уничтожила собственного бога.
Я молча отвернулся от фотоусилителя и какое-то время сидел тихо. Затем заговорил.
— Великая Мать мертва, — сказал я. — И скоро ее народ тоже умрет. Каррист, Старр еще где-то здесь, медленно летит к солнцу. Нам нужно найти его.
Каррист так его и не нашел, хотя искал много часов в небе под тенью темнеющего солнца.
Затем мы вернулись в город лахри и приземлились возле «Бюро переноса сознания». Я в это время молча сидел в углу, размышляя и подавляя безмолвные крики ребенка Великой Матери. Я размышлял. Я понял, что произошло с Карристом, хотя он ничего мне не рассказывал. Он вырвался от своих похитителей и, считая, что я попал в тяжелое положение, похитил пиратский корабль прямо перед носом толпы лахри. В конце концов, он был способен управлять кораблем любого типа, какими бы сложными ни были средства управления. Ну, и он прилетел вовремя, чтобы спасти меня… хотя для меня сейчас это не имело значения.
Корабль приземлился почти у самых дверей в «Бюро». Мы молча вышли из корабля и минуту я постоял, приучая глаза к темноте, постепенно поглощающей город надгробных плит. Что я слышал вокруг, вопли людей, как призраки летящие через туман? Вопли погибающего народа? Я шагал к «Бюро переноса сознания», подавляя стремящийся прорваться во мне детский ужас. Войдя в дверь, я пошарил по стене в поисках выключателя.
Я даже не был рад, когда вспыхнули тусклые лампы. Хотя это и означало, что «Бюро» все еще получало энергию. Но и это меня не волновало.