С Ольги его взгляд перешел на ее брата, и сразу же Латур закипел негодованием, что всегда с ним делалось, когда он смотрел на Георга.
Если все аристократические семьи русской знати были похожи своим эгоизмом и спесью на Георга, ничего не было уже удивительного в том, что большевики прогнали их из своей страны. Основные таланты Георга, если они вообще у него были, заключались в том, чтобы устроиться на дармовом питании и виски, живя на европейский манер с упорным нежеланием работать, и пользоваться положением брата жены. И это, по-видимому, навсегда.
Помощник шерифа вошел в гостиную, и Ольга сразу же встала.
- О! Ты вернулся!
Латур положил свою шляпу на стол.
- Да, как будто.
- Тише, прошу вас, - прошипел Георг. - Сейчас самый интересный момент в спектакле.
Латур хотел одернуть его, но воздержался. Каждый раз, когда он открывал рот, он только еще больше раздражался. Было непостижимо, каким образом Ольга и Георг при помощи одного слова или жеста достигали чего-то такого, что он начинал чувствовать себя слугой в своем собственном доме.
Ольга не обратила никакого внимания на своего брата.
- Ты, вероятно, голоден. Я держу твой обед в горячем состоянии.
- Спасибо, - сухо проговорил Латур, - я пообедал в городе, в ресторане.
Он зашел в курительную, обшитую панелями, чтобы выпить последний стакан вина перед тем как лечь спать, но Георг уже до него воспользовался бутылкой. Там оставалось едва ли с палец толщиной виски, тогда как утром, когда он отправлялся на работу, она была почти полна.
Весьма возможно, что Георг сделал это нарочно.
Латур снял с полки свой карабин. Он был тщательно вычищен и смазан, и было совершенно невозможно сказать, когда им пользовались. Он положил оружие на место и пришел в комнату, которую занимали они с Ольгой. Здесь было так же жарко, как и в домишке Лакосты.
Латур вынул револьвер из кобуры и положил его на ночной столик, рядом со своим местом на большой старомодной кровати. Потом он расстегнул пояс, разделся, принял душ и бросился на кровать, не удосужившись надеть пижаму.
Он безуспешно пытался заснуть. Он так и лежал, устремив взгляд в потолок, когда Ольга вошла в комнату. Она говорила с легким акцентом, как раз с таким, который ее делал еще более соблазнительной.
- А я знала, что ты уже лег спать. У тебя был тяжелый день?
Латур пожал плечами.
- Так себе. А как у тебя?
Ольга сняла через голову свое платье.
- Такой же, как всегда. Я оставалась дома.
Она сняла белье и села перед зеркалом, чтобы вынуть шпильки и расчесать волосы на ночь.
Это был второй стриптиз, на который Латур любовался в течение одного часа. Глядя на свою жену, он удивлялся, как он мог находить Риту желанной, и как той удалось это сделать. Это походило на то, как если бы кто-то пришел в восторг при виде полевого цветка, когда на расстоянии протянутой руки от него находилась орхидея.
Притворщица! Моя прекрасная притворщица! - подумал Латур.
Задумавшись, он понял, что даже в первые месяцы их замужества Ольга не испытывала к нему никаких эмоций. Чувство, которое она симулировала, так же, как и ее роскошное тело, просто составляли часть торга, который она заключала, когда думала, что выходит замуж за богатого человека.
Долгие годы ее семья была без денег, и Ольга честно в том призналась, а так же в том, что была воспитана в мысли о богатом замужестве, которое позволит позолотить прежний блеск ее семьи.
Когда она узнала, что оказалась обманутой, когда она узнала, что ее американский капитан, член аристократической семьи Юга, был обыкновенным типом, парнем, который ухватился за первое же предложенное ему место, ее чувство иссякло и ее сердце стало таким же сухим, как и те две скважины, на которые они возлагали свои надежды на богатство.
Латур рассматривал тело своей жены. Оно было прекрасно, просто не верилось глазам. Красиво, начиная от светлых волос до розовых пяток. Ольга была достойна богатого мужа. И вместе с тем, он ведь не солгал ей. На его территории бурили пробные скважины и у него были все основания считать себя богатым. И только месяц спустя после их возвращения во Френч Байу Джон Шварт принес плохое известие. Латур дал ему доверенность на ведение его дел, когда его мобилизовали в армию. Адвокат был еще более огорчен, чем он сам.
- Я очень сожалею, Энди, правда, я очень сожалею, - сказал он. - Но по словам экспертов и геологов, с которыми я советовался, такие вещи случаются. Они перестали бурить. Теперь, когда вокруг обнаружена нефть, похоже на то, что твои земли находятся на месте иссушенном и бесплодном.
Вопрос был исчерпан. Две недели спустя Латур должен был удовольствоваться должностью помощника шерифа на двести восемьдесят долларов в месяц, и они с Ольгой должны были удовлетворяться простыми кушаниями вместо куропаток, о которых мечтали.
Ольга завязала свои волосы наподобие конского хвоста, надела прозрачную ночную рубашку и подошла к кровати. Револьвер, лежавший около него, удивил ее.
- Почему ты положил его сюда? - спросила она его.
Латур закрылся простыней.
- Сегодня меня пытались убить. - Он мог поклясться, что в глазах его жены промелькнуло беспокойство, но он подумал, что ошибся.
- О! - спокойно проговорила Ольга. - Тогда мне понятно.
Латур стал ожидать сцену, которая должна была последовать в той грустной комедии, которую они играли каждый вечер. Ольга может быть и презирала его, потому что считала себя обманутой, но она была воспитана в стране, где первой обязанностью женщины было нравиться своему мужу, и даже если это было для нее ужасным, ее тело все же принадлежало ее мужу и должно было служить удовлетворению его желаний. Держа руку на выключателе лампы на ночном столике, с отчетливо просвечивающим контуром тела сквозь прозрачную рубашку, она с непроницаемым видом смотрела на него.
- Мой муж желает что-нибудь прежде, чем заснуть?
Латур испытывал искушение броситься на нее и повалить, только для того, чтобы посмотреть на ее лицо, как оно окаменеет, почувствовать ее тело, пассивное и покорное, все время говоря себе, что она в ужасе от него, что губит свою красоту, стоящую миллион долларов, в объятиях помощника шерифа, получающего в месяц двести восемьдесят долларов.
- Нет, - сухо ответил Латур. - Ничего.
- Ольга пожала плечами, погасила свет и легла.
Латуру совершенно не хотелось спать. Желание жгло, сводило с ума. Сперва эта маленькая рыжая, теперь Ольга. Он думал о том, сколько мужчина может вытерпеть, прежде чем совсем опустит педали. И ко всему этому, этот отдаленный шум от насосов, выкачивающий поток нефти, двадцать четыре часа в сутки, толстые пачки денег в карманы всех, кроме него.
Он вспомнил о своей встрече с представителями закона.
- Да, кстати, я встретил Джона Шварта сегодня вечером. Там, где я обедал.
- Да? - тихим голосом проговорила Ольга из темноты.
- Он хочет познакомиться с Георгом. Он пригласил нас троих к обеду в один из вечеров на следующей неделе. Просил узнать, какой день тебя устраивает, и сказать ему об этом завтра.
Ольга долго думала, потом решила, что лучше всего будет собраться во вторник, и Латуру было интересно узнать, почему это вторник, ведь они никуда не собирались идти ни в понедельник, ни в среду, четверг, пятницу или субботу.
- Хорошо, пусть будет вторник, - ответил он. - Я увижу Джона завтра.
- Скажи ему, что это доставит нам большое удовольствие.
- Хорошо.
Латур повернулся и хотел заснуть, но было бесполезно пытаться это сделать. Его желание и так было сильным, но присутствие Ольги, готовой отдаться ему по первому его желанию, еще больше разжигало его. Ему надо было сделать только один жест, но он ни за что на свете не сделал бы этого.