Ключом к пониманию экономических отношений в Сиве может стать старинное водное право, в котором непосвященный разбирается с большим трудом. Профессиональные «судьи по водным делам» день и ночь следят за распределением воды из источников в соответствии с традиционными нормами, которые закреплены в особых книгах: «Дефтер аль-айн» («Перечень источников»). Лишь после многократных попыток мне удалось получить доступ к некоторым из этих тщательно охраняемых фолиантов. Это дало мне возможность лучше разобраться в экономике оазиса, ибо в книгах тщательно зафиксированы самые разнообразные операции, Связанные с передачей воды: продажа, дарение, наследование и сдача в аренду. Мне вскоре стало понятно, каким образом собственность на воду до недавнего времени помогла сохранить в Сиве отношения зависимости и эксплуатации.
Однажды в Абу-Ашгаре я познакомился со старым одноглазым бербером, который всю свою жизнь был «судьей по водным делам» у восточных сиванцев. Часами мы сидели в тени у каменной ограды источника Джуба, и я задавал ему вопрос за вопросом. Из его ответов я мало-помалу составил себе картину сиванского водного права. Каждая «хаттия» — так называют сиванцы свои посадки-получает воду из источника, принадлежащего либо одному владельцу, либо — что бывает чаще — нескольким. Единица измерения доли каждого так называемая «ваджба», количество воды, которое дает источник между восходом и заходом солнца, то есть это относительная мера. Ваджбу делят на половины (6 часов), четверти (3 часа) и восьмые (1,5 часа); восьмушки, «аджба», в свою очередь делятся на 12 «камха». Количество воды, необходимое каждому крестьянину в неделю, фиксируется в «Перечне источников», причем каждый твердо знает, когда он должен получить свою долю. В назначенный срок судья открывает шлюз оросительного канала, ведущего к насаждениям, и они орошаются водой. В те времена, когда в Сиве еще не было часов, шлюзы открывали и закрывали по положению солнца и звезд.
Не меньшую роль, чем орошение, играют постоянные работы по растворению и удалению солей. Высокое содержание соли в почве делает ее такой твердой, что крестьяне не могут пахать плугом. Им приходится разрыхлять землю тяжелыми железными мотыгами весом 10–15 килограммов.
Сбор урожая спелых фиников происходит с сентября по январь, потому что один сорт поспевает за другим. Высушенные фрукты складывают высокими пирамидами на больших огороженных площадках. Рольфе говорил, что вся земля на этом огромном складе фиников была пропитана сиропом. Там были сторожевые собаки — они питались финиками; там были голуби — их пищей были финики; часто прилетали целые тучи воробьев и лакомились сладкими плодами. У каждого жителя здесь своя куча или несколько куч фиников. Там были одни из лучших сортов — султани и рхаселли, — и были такие сорта, которые идут лишь на корм скоту.
На этих «базах» — по доброму старому обычаю — каждый может есть сколько угодно фиников — оплате подлежит лишь то, что выносится за ворота.
Еще несколько десятилетий назад торговля в Сиве была по своему характеру меновой и только за небольшую часть плодов пришлые торговцы расплачивались наличными. Штейндорф сообщает, что бедуины, приходящие из других районов Египта, доставляли главным образом зерно, бобы, кожу, порох, мыло, зеркала, ножницы, спички, сахар, обычные сорта чая, кофе, шерстяную материю, носовые платки и табак, в то время как люди из Бенгази привозили лучшие сорта чая, зерно, овец, сушеное верблюжье мясо, одеяла, цветную муку, желтые туфли, украшения и меняли их на финики. Старые сообщения свидетельствуют о том, что ежегодно из Сивы экспортировалось до 30 тысяч центнеров фиников. Чтобы вывезти такое количество фиников, требовалось большое количество верблюдов, так как на одном можно было перевозить только 3 центнера.
Оливки и получаемое из них масло — тоже весьма желанный продукт торговли с оазисом Сива. Плоды оливкового дерева раздавливаются каменным валиком и затем выжимаются. Рольфе с большой похвалой отзывается о качестве сиванского пищевого растительного масла. Он считает, что в оазисе Амона масло просто превосходно. По прозрачности и сладости оно смело может выдержать сравнение с лучшими сортами Пармы и Прованса. Побочный продукт — жмых — охотно поедается домашним скотом.
Сегодня очень редко можно встретить в Сиве небольшой караван, пришедший за финиками или оливковым маслом. Уже с 30-х годов продукты урожая перевозят грузовые машины — оптовые торговцы приспособились к новым временам. Ловким предпринимателям из Александрии удалось монополизировать всю торговлю финиками с оазисом. В результате сиванские производители несут огромные убытки. Крупные оптовые торговцы скупают ожидаемый урожай фиников еще летом по смехотворно низким ценам, бессовестно используя нужду крестьян. Перепродавая затем высококачественные сиванские финики в густонаселенной долине Пила и экспортируя их за границу, скупщики получают огромные барыши, из которых крестьянам оазиса не достается ничего.
Гнев сиванце? по поводу такой эксплуатации очевиден, и они предприняли уже некоторые ответные меры. В 1964 году при поддержке правительства были созданы сельскохозяйственные товарищества, которые обеспечивали сбыт продукции на приемлемых; условиях. Правда, члены товариществ вынуждены были постоянно вести борьбу против махинаций и козней крупных торговцев, с крайней неохотой терявших власть и деньги.
С острыми социальными и экономическими противоречиями в Сиве, разумеется, нельзя покончить одним махом. Во времена президента Насера египетское правительство с помощью Арабского социалистического союза (АСС) пыталось кое-что сделать. Из нильской долины в оазис была направлена большая группа специалистов — врачей, инженеров, учителей, и т. п. Все способности, знания и опыт они стремились направить на службу народа, и отношение к ним (в отличие от королевских сборщиков налогов!) было совсем иным. В центре города, рядом с мечетью, был открыт Социальный центр, сотрудники которого начали многостороннюю работу по преобразованию традиционного племенного общества. Они помогали неимущим старикам; дети деревенской бедноты в детских садах получали питание, обеспечивались одеждой. Школы, больницы, электростанции и установки для питьевой воды и в Сиве стали символами египетской революции. Сотни сиванцев были освобождены от традиционной водной зависимости. У них появились большие возможности заработка на службе у Организации по развитию пустыни, которая развернула здесь небывалую работу по расширению обрабатываемых площадей путем лучшего использования имеющихся здесь источников воды — ведь масса ее бесполезно просачивалась в окрестные соленые болота. Десятки сиванских рабочих трудились в Национальной египетской нефтяной компании, созданной в 1968 году, — на прокладке дорог, на буровых установках, на ее предприятиях. Прямо за воротами города построен аэродром, и шум серебристых птиц окончательно пробудил спящую красавицу, какой была эта овеянная легендами часть пустыни.
Рейсовый автобус несколько раз в неделю курсирует между Сивой и Мерса-Матрухом. Трасса прошла точно по старой тропе, где веками ходили «корабли пустыни», принадлежащие аулад-али. Другая большая магистраль в песках — это «Дарб аль-Арба’ин» («Дорога 40 дней»). Она связывает среднюю часть нильской долины с плато Дарфур в Судане. Старый караванный путь был преобразован — по крайней мере на отдельных участках — в современную транспортную артерию. Проектируемая транссахарская магистраль открывает совершенно новые перспективы будущих связей Алжира, Туниса, Мали и Нигера. Она также пройдет по бывшим караванным тропам.
На реактивном лайнере к Каабе
В последний месяц исламского календаря зу-ль-хиджжа (месяц паломничества) сотни тысяч правоверных из всех стран Востока совершают предписанное Кораном паломничество к священной Каабе в Мекке. Они толпами устремляются туда, чтобы выполнить одну из пяти главных заповедей ислама и тем самым приобрести авторитет, который пригодится им и на этом и на том свете. В прошлом караваны паломников находились в пути много недель и имели чрезвычайно разнородный состав: князья, нищие, торговцы со своими товарами, бедуины, пешие и всадники — все имели свое место, которое обычно определялось земляческим принципом, так что люди из одного города шли вместе.