— А как бедуины хоронят своих покойников? — спросила доктор Купфершмидт.
Я мог рассказать ей кое-что об этом, потому что однажды мне случилось быть в лагере, когда там умирал старик. Бедуины опрыскивали его лицо водой, произнося: «Ла Иллаха ил-Аллах, смерть более истинна, чем жизнь…» После того как он испустил дух, ближайшие родственники по мужской линии раздели его, обмыли водой, заткнули все отверстия в теле овечьей шерстью и обернули труп чистым полотнищем. Все это совершалось в полном спокойствии и сопровождалось обращениями к Аллаху. В это время женщины громко оплакивали умершего у входа в шатер. Его жена и дочери разорвали на себе одежду, до крови расцарапали лицо и грудь и посыпали распущенные волосы пылью и пеплом. Эти выражения скорби и отчаяния продолжались много часов кряду, причем вопли становились все громче, ибо подходили новые плакальщицы.
Мужчины привязали тело умершего к верблюду и повели его на ближайший холм, ибо, как писал М. Оппенгейм, бедуин не хочет, чтобы его хоронили в долине или котловине. Он хотел бы покоиться на вершине высокого холма или горы, откуда надеется видеть своих соплеменников, если они разобьют шатры неподалеку.
Придя на место, бедуины мотыгами вырыли неглубокую яму и осторожно положили в нее покойника на правый бок лицом на восток, в сторону Мекки. Под чтение Фатихи могилу засыпали землей, а чтобы ее не потревожил степной волк, навалили груду камней. Ружейный залп возвестил, что погребение закончено.
Участники церемонии, не торопясь, вернулись в шатер усопшего, а его сыновья пригласили всех на поминки. Было зарезано несколько баранов. Все сидели со строгими, серьезными лицами, но никто не пролил ни слезинки. Воздавали хвалу покойному, превосходным личным качествам и добрым делам его. «Он был храбрым героем, примерным гостеприимным хозяином и благородным человеком. По воле Аллаха он сегодня покинул нас…» «Пусть Аллах заменит вам ушедшего!» А родственники покойного отвечали: «Аллах воздаст вам!» Через 40 дней устраивают еще одну торжественную трапезу, и на этом траур для вдовы и дочерей заканчивается. Они могут снова одевать повседневное платье и посещать другие шатры.
Если умирает ребенок или женщина, то вокруг трупа хлопочут только женщины. Мужчины вообще не участвуют в церемонии. Строгое разделение полов даже после смерти! Я вспоминаю, какое удивленное лицо было у одного вдовца, когда я выразил ему соболезнование по поводу кончины его жены. Он едва выслушал мои слова и тотчас переменил тему разговора.
Современные клиники на земле бедуинов
По мере того как улучшаются условия жизни в молодых независимых государствах арабского мира, кочевники во многих районах получают все большую возможность обращаться к врачу или хотя бы к санитару. В степях и полупустынях Алжира, Ливии, Египта, Сирии, Ирака и других арабских странах создана сеть государственных поликлиник и амбулаторий. Сначала их персонал был загружен лишь наполовину. Понадобилась длительная и терпеливая просветительная работа, чтобы убедить бедуинов и феллахов в преимуществах современного медицинского обслуживания. Они цепляются за свои традиционные методы лечения и обращаются к врачу или дипломированной акушерке лишь в тех случаях, когда едва ли уже возможно оказать помощь. Ложный стыд у женщин, предрассудки, недоверие осложняют работу врачей в сельской местности. Я проводил много времени с сотрудниками таких отдаленных медицинских пунктов, которые в ожидании пациентов играли в карты или в шахматы. Однажды в Бутане (степь в Судане) меня с солнечным ударом доставили в недавно открывшуюся клинику. Врачи и медсестры наперебой проявляли служебное рвение и готовность прийти на помощь: я был единственным пациентом в этом большом медицинском учреждении! Но они терпеливо ждали, так как понимали, что время работает на них. Пример бедуинов, избавившихся от недугов с помощью современных научных методов лечения, обязательно подействует на соплеменников!
Чтобы делать прививки против оспы, тифа, холеры и других вирусных заболеваний, приходится зачастую прибегать к легкому насилию, используя авторитет вождей.
Однако в деревнях все еще недостает врачей (почти весь медицинский персонал сосредоточен в крупных городах), далеко не все бедуины и феллахи охвачены квалифицированной помощью. Если, например, в Дамаске на больничную койку приходится 421 житель, то в северо-восточном аграрном округе Хасеке — 4395, а в бедуинском районе Ракка — 5176 человек. Лечение в таких государственных больницах бесплатное в отличие от широко распространенных на Востоке частных поликлиник. Лекарства и медикаменты также выдаются бесплатно.
В обнародованной в 1962 году президентом Г. А. Насером Национальной хартии Египта было записано, что каждый гражданин имеет право на медицинское обслуживание и оно должно быть в любое время легкодоступно для каждого гражданина в любом уголке страны. Уход и медикаменты не могут больше быть объектами торговли.
Трудно привести точные данные о численности бедуинов, так как они очень недоверчиво относятся к статистическим обследованиям. Может быть, они боятся, что учет их численности будет способствовать увеличению налогов, призыву на военную службу и другим государственным повинностям. Полуоседлые и оседлые бедуины поддаются учету легче. Их количество увеличивается из года в год, ибо регулярное медицинское обслуживание им более доступно, чем их соплеменникам, затерянным на бескрайних пастбищах Аравии, по которым они периодически кочуют.
Жизнь меняется. Об этом можно судить хотя бы по тому, что сейчас успешно работают врачи-бедуины, и среди них даже женщины. Одна из них — врач Олифат Абдель Кадир. Внешне она ничем не отличалась от других женщин, которых я встречал в Каире. Красивая, стройная; между глаз едва заметная голубая татуировка. Это меня особенно заинтересовало. Однажды мы пили чай на балконе, и она рассказала о своей жизни:
— Я ливийка и родилась в шатре кочевников-муджабра, которые доходили до Феццана. Маленькой девочкой я пасла вместе с братьями и сестрами стада коз моего отца. Когда мне исполнилось семь, родители отдали меня родственникам, у которых был свой дом в Бенгази. Я ходила в школу, и ученье доставляло мне радость, хотя я часто тосковала по жизни в степи. К счастью, каникулы я могла проводить с земляками. Чем старше я становилась, тем больше мне хотелось научиться чему-нибудь полезному. Со временем у меня окрепло желание помогать моему народу. Поэтому после окончания средней школы я решила изучать медицину и приехала в Каир: в Ливии тогда не было университета. Два года назад я сдала государственные экзамены и с тех пор' работаю врачом-ассистентом в университетской глазной. клинике. Если Аллаху будет угодно, после годичной подготовки в этой клинике я буду работать глазным врачом в Бенгази.
Конечно, Олифат — это исключение, но я убежден, что бедуинка намного быстрее сможет убедить своих соплеменников в преимуществах современной медицины. Хорошо понимая свою ответственность перед земляками, молодая женщина сказала: «Я бы хотела работать в больнице, которая ближе всего расположена к тому району, где живут бедуины муджабра».
КОНТРАБАНДИСТЫ И СЛЕДОПЫТЫ
Пустыня и следы не лгут.
Идея написать эту главу возникла у меня, когда в конце 1971 года я прочитал в газетах сообщение о том, что более 36 тысяч верблюдов в пустыне Северной Африки подобно автомашинам должны получить номерные знаки. Во всяком случае такое распоряжение отдала администрация округа Мерса-Матрух, после того как много раз были обнаружены безнадзорные верблюжьи караваны, перевозившие контрабандные товары.
Читателю, может быть, это сообщение покажется немного смешным, но не египетской пограничной полиции: контрабандный провоз товаров в Ливию и обратно не дает ей покоя, держит в постоянном напряжении. Я вспоминаю многочисленные подробности, связанные с моим пребыванием в этом красивом портовом городе в 1968–1969 году. Мерса-Матрух — это действительно цитадель контрабандистов, принадлежащих в основном к племени аулад-али. Председатель городского суда в речи по Этому поводу говорил, что ежегодно в среднем он рассматривает две тысячи дел, связанных с нелегальной торговлей с Ливией, и что суд узнает лишь о небольшой части контрабандных операций.