— С паршивой овцы хоть шерсти клок! — Шукшин подошел к столу, поднял фитиль в лампе. В землянке стало светлее. — Да, сорвалось с оружием! — Он озабоченно потер лоб. — Драться нечем… А время наступает горячее!
— Я видел в Нерутре Жефа. Он мне сказал, что Вилли договорился о встрече с комендантом Белой бригады и с командиром Секретной армии…
— Опять переговоры! — Шукшин недовольно махнул рукой. — Хоть дипломатический отдел создавай!
— Встретиться с ними необходимо, — твердо сказал Маринов. — С бельгийскими патриотическими организациями у нас должен быть контакт. Надо брать их под свое влияние! Мадесто — жандармский офицер, но он может быть с нами… Встретимся с ними завтра в лесу у Мазайка.
— Встретиться надо, я понимаю… я сам просил Вилли об этом. Но получить через них оружие… Ладно, посмотрим!
— Насчет оружия и у меня большой надежды нет — ответил Маринов. — Тут так: переговоры вести надо, а рассчитывать только на себя. Пока мы тут возились с белыми, бельгийцы атаковали склад с оружием в Леопольдсбурге. Вчера Воронков оттуда вернулся. Он руководил операцией. Сорок новеньких автоматов взяли, пистолеты, патроны… Пять автоматов и семь пистолетов бельгийцы передали нам. За руководство…
— Вот это здорово! — Трефилов, сидевший на топчане, поднялся, глаза заблестели. — Молодец Андрей… В Леопольдсбурге склад накрыть! Черт побери, аж зависть берет… Где бы нам такой склад нащупать? А?
Мадесто приехал в легковом автомобиле. Оставив машину в густых придорожных посадках, он направился к лесу. Вместе с ним шел, все время забегая вперед, маленький, сухощавый человек. Он что-то возбужденно говорил Мадесто, сильно размахивая руками и поминутно дергая свою широкополую зеленую шляпу — то отбрасывал ее на затылок, то надвигал на брови. Это был командир местной организации Секретной армии.
Навстречу им вышел Жеф, проводил в глубь леса, где их ждали партизанские командиры. От бригады на совещание приехали Шукшин, Маринов и Трефилов. От бельгийских партизан — Вилли и Трис. Для охраны в лес пришел третий взвод во главе с Петром Новоженовым.
Мадесто произвел на Шукшина хорошее впечатление. Все в нем говорило о собранности, силе, крепком характере. Он был высокого роста и широк в плечах, темные глаза смотрели прямо и твердо. Небольшая курчавая борода, черная, как смоль, подчеркивала мужественность его смуглого лица.
Усевшись на траву, Мадесто достал из кармана трубку и, повертев ее в руках, обратился к Шукшину:
— Вы имеете здесь значительные и хорошо организованные силы, господин Котовец. Я могу судить об этом по вашим операциям. Жандармерия знает о ваших делах…
— Да, мы создали сильную партизанскую часть, — ответил Шукшин. — Если освободить все лагеря военнопленных, здесь будут две дивизии русских партизан. Кадровых, отлично подготовленных солдат и офицеров, господин Мадесто! Дайте нам оружие, и мы это сделаем.
— У вас оружия больше, чем у нас, господин Котовец, — ответил Мадесто, раскуривая трубку. — Боши говорят, что у вас есть пулеметы…
— А про артиллерию и танки они не говорят? — усмехнулся Трефилов.
— Даже с тем оружием, которое у нас имеется, мы могли бы наносить сильные удары, громить крупные отряды врага, — заговорил Маринов. — Надо объединить наши силы, действовать вместе… Нет, о том, чтобы у нас была одна организация, я не говорю. Нет! Мы так вопрос не ставим… Но мы должны драться с бошами вместе. Пока активно действуют только партизаны, господин Мадесто.
— Мы ждем, когда перейдут Ла-Манш союзники. Мы имеем такой приказ… Когда союзники высадятся на побережье, подойдут к границам Бельгии, мы поднимем восстание, ударим бошей с тыла.
— Но мы же не знаем, Мадесто, когда союзники высадятся, — заметил Трис. — Как русские говорят, в ту осень лет через восемь! Сидеть у моря и ждать погоды… Нет, мы должны действовать теперь, патриоты хотят бороться с врагом, бить проклятых бошей, а вы заставляете их сидеть…
— А что дает ваш террор? Что? — вызывающе, с нескрываемой неприязнью проговорил маленький бельгиец, командир «секретчиков». — Подумаешь, герои! Убьете там десяток бошей, гестаповцев… А, ерунда!
— Что? — Трис вскочил, выхватил пистолет. Всегда спокойный, Трис разъярился так, что не схвати его за руку Трефилов, он бы разрядил пистолет. Маленький бельгиец отскочил в сторону, стоял бледный, как полотно.
— Пардон, камрады… — Трис бросил злобный взгляд на «секретчика», сунул пистолет за пояс. — Я один из этого пистолета десять фашистов убил и еще убью двадцать… Если каждый бельгийский патриот убьет только одного боша, у Гитлера не станет десяти дивизий… Отдайте нам оружие! Вы же не хотите бить врага… Отдайте оружие!