— После боя на канале Альберта командующий Диспи сказал нам: эти русские ребята — герои. Настоящие герои! — восторженно рассказывал болгарин, позабыв про обед, стоявший перед ним. Партизаны с жадностью слушали.
— Батальону Диспи объявил благодарность. Я был с ним, когда он приезжал в батальон Тягунова… Диспи наградил всех русских другарей, он дал Тягунов хороший документ, хороший грамота…
— Молодец, Борис Иванович! — проговорил Тюрморезов, слушавший болгарина с особым вниманием. — А где батальон Тягунова теперь?
— Я видел его в Брюсселе. Он получил приказ идти к Тюрвюрену. В лесах много бошей…
Пока офицер связи беседовал с партизанами, командование бригады решало, как быстрее выдвинуть отряд в Арендок, находившийся от Хасселта в ста километрах.
— Дороги контролируются американцами, — сказал Кучеренко. — Придется этот вопрос согласовать с ними. Они могут нас не пропустить.
— Как это — не пропустить? — Дядькин, разглядывавший карту, вскинул голову. — Мы же получили приказ командующего армии… Андрей Васильевич! — Дядькин повернулся к Воронкову. — Дай команду построить бригаду. Отряд сформируем из добровольцев — двести человек. Передадим ему все автоматическое оружие и пулеметы… Командуй! А Шукшина еще нет?
— Вернется через час, — ответил Кучеренко.
— Придется ехать к американцам самому. Выбивай машину!
В комнату вошел дежурный по бригаде младший лейтенант Базунов и доложил, что прибыл представитель американского штаба капитан Сойр.
— Кстати приехал! Веди сюда.
В сопровождении переводчика-сержанта в кабинет вошел рослый, стройный капитан. Дядькин приветливо поздоровался с ним, предложил сесть.
— Рад, капитан, видеть у себя представителя союзной армии. Вы с поручением?
— Да, с поручением. Но я приехал к вам как добрый гость… Приехал познакомиться с вами. Это здорово, черт возьми: русские — в Бельгии, в Хасселте! Признаться, для нас это приятная неожиданность! — капитан улыбнулся, небрежно откинулся на спинку кресла. — Как вы сюда попали, лейтенант, с какой задачей?
Дядькин в нескольких словах рассказал историю бригады.
— Так вы были в плену? Вы — партизаны? — капитан изучающе смотрел на Дядькина. — Но нам известно, лейтенант, что вы есть отлично организованная воинская часть!
— Я вам сказал, капитан: мы — партизанская бригада. Порядок у нас, разумеется, военный, поскольку мы люди военные. Живем по уставам нашей армии.
— Понимаю… — Капитан достал трубку, набил ее табаком. — Мне поручено передать вам, что до согласования некоторых вопросов с представителями вашего командования ваша часть не должна оставлять пределов этой территории, — капитан показал трубкой на окно и очертил маленький круг, — территории этой усадьбы. Вооруженные люди в штатском платье не должны появляться на улицах города и на дорогах. Могут быть неприятности. Что касается обеспечения… Вы будете получать все необходимое от нас. Мы рады сделать приятное союзникам!
«Хотят нас изолировать от населения? Или они знают о приказе Диспи? Интересно!»— Дядькин поднялся и, твердо глядя в лицо капитану, сказал:
— Запрещают выходить арестованным, господин капитан. Мы же не арестованные, а солдаты и офицеры союзной армии… — Дядькин взял со стола приказ Диспи, протянул американцу. — Вот приказ командующего бельгийской партизанской армии. Наш отряд должен немедленно выступить в Арендок!
Капитан взял приказ и, мельком взглянув на него, возвратил Дядькину.
— Американское командование не может разрешить передвижение отряда. Вам запрещается выполнять этот приказ. Отряд не будет пропущен!
— Что? — Дядькин вскипел. — Какое вы имеете право…
— Иван, спокойней! — сказал негромко Воронков, стоявший у окна. — Разговор бесполезный.
Дядькин протянул американцу руку.
— Не смею задерживать, капитан.
— Вери уэлл! — капитан поднялся, выбил о край стола трубку. — Я думаю, у нас не возникнут неприятности, лейтенант?
Капитан и переводчик вышли. Дядькин заметался по комнате, нервно покусывая губы.
— Что же делать? Ведь нас ждут в Арендоке! Что делать, Андрей?
Воронков сел за стол, закурил.
— Выступать нельзя, Иван. Давать повод для конфликта… Нет, нельзя! Дипломатия…
— Черт бы побрал такую дипломатию! — Дядькин еще раз прочитал приказ. Подошел к столу, размашисто написал на приказе: «Американский капитан Сойр от имени командования выполнять приказ запретил. Дядькин. 27 сентября 1944 года».