Фронт спасательных экспедиций расширялся с каждым днем. Двухмоторный «АНТ-4» летчика Анатолия Васильевича Ляпидевского ожидал в Уэлене прояснения погоды. Семь самолетов шли пароходом «Смоленск» из Владивостока на Север; среди пилотов этих машин были Николай Петрович Каманин, Василий Сергеевич Молоков и Борис Григорьевич Пивенштейн.
Полярные летчики Маврикий Трофимович Слепнев и Сигизмунд Александрович Леваневский спешно выехали из Москвы на Аляску через Западную Европу, Атлантику и США. Вместе с ними в далекий путь отправился исследователь острова Врангеля и Северной Земли Георгий Алексеевич Ушаков.
Во Владивостокском порту пароход «Совет» ожидал прибытия из Москвы дирижаблей, резервных самолетов, аэросаней и тракторов.
Люди, поставившие себе благородную задачу спасения челюскинцев, рвались на Север. «Воодушевлены желанием лететь в ледовый лагерь, ждем малейшего улучшения погоды», — радировали пилоты Чукотки.
Погоду, только погоду! Но на побережье Ледовитого океана яростно бушевала пурга.
ЖЕНЩИНЫ И ДЕТИ СПАСЕНЫ
О полете к челюскинцам нечего было и думать: глубокий циклон охватил Чукотку, Аляску и области к северу от материков. А льдина с людьми дрейфовала и еще на несколько десятков километров удалилась от побережья к северо-востоку.
На восьмой день после гибели «Челюскина» в густой облачности, нависшей над Уэленом, появились просветы. Анатолий Ляпидевский собрал экипаж:
— Думается, нынче поймаем погоду за хвост…
Тяжелый «АНТ-4», поставленный на неуклюжие лыжи, оторвался от земли и взял курс к лагерю. Ляпидевский вел машину «змейкой», отклоняясь то вправо, то влево и старательно осматривая ледяную поверхность. Пять часов кружили летчики над океаном, отыскивая крохотный поселок, затерявшийся во льдах. Смеркалось, видимость ухудшилась, горючего едва хватало на обратный путь. «АНТ-4» вернулся в Уэлен.
— Говори начистоту: будет у нас человеческая погода? — спросил летчик у синоптика.
— В ближайшие дни вряд ли, но если циклон переместится…
— Знаю, знаю: либо дождик, либо снег, либо будет, либо нет… А еще называешься богом погоды!..
Челюскинцы держались стойко, на лишения не жаловались. Женщины варили обед, чинили одежду, мыли посуду, в общежитии и палатках ухитрились создать даже какой-то уют. Но из-за списка, определявшего порядок эвакуации, возник «конфликт». Первыми должны были покинуть льдину женщины и дети, затем больные, слабые и те, без кого в лагере можно было обойтись. Список завершали мотористы, радисты и врач. Последними должны были улететь начальник экспедиции и капитан.
Женщины явились к Шмидту:
— Почему нас хотят отправить первыми? Мы согласны, что начать следует с Аллочки, Карины и их матерей, но остальные женщины не желают никаких льгот. Надо, Отто Юльевич, пересмотреть список.
— Нет, не надо, такой порядок эвакуации правилен, и на Большой земле все его одобрят. В том, что женщины улетят первыми, нет ничего обидного, это справедливо.
Полярники готовили аэродром. Посадочную площадку отыскали в пяти километрах от лагеря. Туда перетащили искалеченную амфибию. Бабушкин и механики принялись за ремонт единственного лагерного самолета.
На льдине наступил «строительный сезон»: полярные робинзоны оборудовали и утепляли палатки, окна застеклили фотопластинками, предварительно соскоблив с них эмульсию.
Казалось, жизнь постепенно входит в колею обычной полярной зимовки, но стихия напоминала о себе.
Внезапно льдина треснула, возникли широкие каналы. Челюскинцы едва успели перенести запасы продовольствия на новое место — «островок спасения»… По пути к аэродрому появились полыньи, мороз затягивал их белой пленкой.
5 марта под вечер я, как обычно, отправился в Главное управление Северного морского пути. Накануне дежурный синоптик предупредил: «Вероятно, завтра на Чукотке прояснится». Войдя в операционный зал, я обратился к старшему радисту: