Поэтому автор в послесловии к новому изданию «Плутонии» должен объяснить, что путешествия в Плутонию никогда не было и быть не могло, потому что нигде в пределах Арктики и вообще на Земле нет такого отверстия, по которому люди могли бы спуститься в недра Земли. Хотя жерла вулканов представляют каналы, уходящие более или менее глубоко в земную кору, но у действующих вулканов они заполнены расплавленной лавой или горячими удушливыми газами, а у потухших вулканов забиты застывшей лавой.
Неправдоподобен поэтому известный роман Жюля Верна «Путешествие к центру Земли», в котором исследователи спускаются вглубь по жерлу одного из вулканов Исландии, а выносятся обратно на плоту по жерлу одного из вулканов в Средиземном море. Очень слабо описан в этом романе и подземный мир.
«Плутония» написана мною с целью дать нашим читателям возможно более правильное представление о природе минувших геологических периодов, о существовавших в те далекие времена животных и растениях в занимательной форме научно-фантастического романа. Для этого я воспользовался гипотезой, которая совершенно серьезно обсуждалась в заграничной научной литературе сто с лишним лет назад и имела многочисленных защитников. Они утверждали, что земной шар пустотелый, что недра его освещены маленьким светилом и населены. В главе «Научная беседа» эта гипотеза изложена подробно, и Труханов, конечно, защищает ее. Эта гипотеза давно уже отвергнута наукой, и хотя мы в точности еще не знаем, каково состояние земного ядра, но можно поручиться, что ни внутреннего светила, ни отверстия, ведущего в недра, не существует. Несмотря на это, указанная гипотеза показалась автору более подходящей для научно-фантастического романа, чем жерло вулкана, принятое Жюлем Верном.
Автор надеется, что это издание «Плутонии» побудит советскую молодежь ближе заинтересоваться геологией и поможет привлечь к изучению этой интересной науки, к исследованию земных глубин, ископаемых богатств и остатков исчезнувших животных и растений новые силы, необходимые для дальнейшего развития и успеха советской науки о Земле и ее истории.
Русские путешественники и ученые открыли уже немало местонахождений исчезнувших животных и растений в различных частях нашей обширной Родины. Нельзя не упомянуть открытия профессором В. П. Амалицким богатых остатков пермских пресмыкающихся, хищных и травоядных, в красных песчаниках берегов Северной Двины; добытые там кости, в виде полных скелетов, выставлены в Палеонтологическом музее в Москве. Академик А. А. Борисяк открыл в третичных отложениях Тургайской области остатки самого крупного из травоядных млекопитающих, получившего название индрикотерия, по имени сказочного зверя индрика. В Северной Сибири русские ученые открыли трупы мамонтов с кожей, шерстью и внутренностями, сохранившиеся в вечномерзлых четвертичных отложениях. В осадках пустыни Гоби в Монголии я обнаружил зуб носорога, чем было доказано, что впадины этой обширной области не были заняты морем, как предполагали иностранные ученые. За последние тридцать пять лет экспедиции Палеонтологического института Академии наук СССР, изучавшие впадины Гоби в Центральной Азии, нашли в их отложениях очень богатую фауну: черепах, земноводных, пресмыкающихся, млекопитающих и птиц разных эпох мелового и третичного периодов, а также стволы крупных деревьев, показавшие, что в течение этих периодов впадины не представляли пустынь и полупустынь, как в настоящее время, а содержали многочисленные озера и леса с разнообразной фауной и флорой. На берегах Амура А. Н. Криштофович обнаружил остатки огромного мелового пресмыкающегося, украшающие теперь Геологический музей в Ленинграде. Остатки низших животных, кораллов, разных моллюсков, иглокожих, ракообразных, листьев, коры, стволов растений разного геологического возраста, собранных нашими учеными, находятся в музеях многих университетов и геологических институтов Советского Союза.
Герман Чижевский
В дебрях времени
Вступление
Однажды поздней осенью, когда хмурое, непроницаемое небо источало сырость и грусть и сквозь холодную пелену тумана бледным пятном проглядывала луна, я набрался мужества и отправился в путь. Я посетил загадочные страны Времени, страны, где не ступала нога человека. Путешествие заняло не больше месяца. Месяц в привычных условиях — не такой уж длительный срок. Но там, где я побывал, тридцать дней показались мне длиннее многих лет.
Это было рискованным предприятием — прогулка во времени по местам, из которых можно было и не возвратиться. Но странное чувство руководило мной: я знал, что опасность велика, и все же не мог противостоять жгучему желанию найти и увидеть то, что искали, но не находили, не видели другие. Любезность моего друга, о необычайном опыте которого так обстоятельно и подробно рассказывает Герберт Уэллс, дала мне единственную в своем роде возможность проникнуть за пределы нашего времени и побывать в запретных странах.
Снова машина времени
Я повстречался с ним на лестничной площадке нового дома в Черемушках, где он командовал грузчиками, таскавшими старую, громоздкую мебель через узкую парадную дверь.
Я уже с неделю жил в этом доме и остановился посмотреть на нового соседа. Как раз в это время в дверь со страшным треском и скрежетом протискивали какой-то странный, обмотанный брезентом механизм.
— Осторожнее! — закричал новый жилец, и в тот же момент створки двери, еще сияющей нетронутой свежей краской, с жалобным визгом снялись со своего места и обрушились на спины рабочих…
— Осторожнее! — присоединился к нему и я, стараясь перекричать поднявшийся шум.
Незнакомец повернулся ко мне. Это был высокий сухопарый старик с характерным гладко выбритым лицом, с глубокими морщинами по сторонам тонкогубого рта.
— Судя по вашему интересу к моим делам, вы — мой ближайший сосед, — сказал он.
— Мне не нравится, когда ломают двери в моем доме, — рассердился я.
Он холодно и насмешливо рассмеялся, глядя на меня в упор. Я перевел взгляд на его машину. Во время возни брезент сполз с нее, и что-то странно знакомое почудилось мне в очертаниях никелированной блестящей станины, упершейся в нижнюю ступеньку.
— Машина времени?! — вырвалось у меня.
— Здесь на каждом шагу сталкиваешься с поклонниками мистера Уэллса, — недовольно проворчал старик и тоже посмотрел на машину. — Придется все-таки ее разобрать. Или ее, или этот дом, — пробормотал он и повернулся ко мне спиной.
В совершенной растерянности я спустился с лестницы и, только оказавшись на улице, услышал, как он крикнул мне вслед: «Заходите как-нибудь под вечер!»
В этот день я опоздал на заседание ученого совета и боюсь, что мое выступление было несколько сумбурным. Фантастические мысли роем шмелей шумели в моей голове. «Путешествие по времени! — без конца повторял я. — Нет, нет, это совершенно невозможно!» Возбуждение не оставляло меня весь день, и это неудивительно, принимая во внимание мою специальность — палеонтологию.
К вечеру третьего дня я не выдержал и пошел к нему. «Он поставил машину, конечно, или в кабинете, или в гостиной», — думал я, нажимая кнопку звонка. Он открыл мне сам, жестом пригласил в свой кабинет и так же молча указал на кресло. И тогда я напал на него:
— Где ваша книга?! Почему весь мир знает о вашем замечательном эксперименте только со слов Герберта Уэллса? Неужели нет даже рукописи, дневников?! Вы лишаете науку и человечество исключительно ценных наблюдений и обобщений. И потом — трудящееся человечество мыслит будущее бесклассовым и счастливым…
Кажется, я продолжал бы долго, но он мягко прервал меня:
— Все это правильно. Но в конце прошлого века я имел основания опасаться, что мир пойдет по другому пути. И я хотел предупредить людей о грозящей опасности вырождения…