Так прошло еще три дня. Дом на берегу уже потерял для него значение. Он приходил и сразу старался заснуть, чтобы наутро отсчитать еще один день, и утром снова заставлял себя приседать, махать руками и становиться под холодный душ — капитан обязан быть молодцом, чтобы команда ему доверяла, а полярный капитан не должен бояться движений и холода.
Уже был собран чемодан. Тетя Лиза связала носки и купила теплые кальсоны и рукавицы. Она достала дрожжей, чтобы испечь ему на дорогу пироги. Капитан приготовил выпивку и решил «полить дорогу» с друзьями. Немного ему становилось тревожно оттого, что его не вызывали в агентство и не предлагали познакомиться с судном и командой. Но когда он гулял по городу, то видел, что лихтер стоит на месте, у причала, а буксир, видно, еще не вышел из заводского ремонта — у него перебирали паровую машину.
Он навестил сторожа в агентстве и перед ним хвастать не стал, а рассказал все, как было: как он проходил комиссию и как договаривался с Чижовым, начальником отдела кадров; потом он со сторожем завел профессиональный разговор. Когда он сообщил, что назначен на ледокольный буксир и поведет на Камчатку лихтер, сторож сказал: «Глянь-ка. Тут еще один мастер потащит лихтер. Значит, пойдете друг за другом», — и указал на карту рейсов, в то место, где красным кружком был обозначен Ледоморск, где был притиснут кнопкой картонный буксирчик с фамилией капитана под ним. «Видно, пойдет впереди», — сказал сторож. Капитан засмеялся и ответил: «Слушай-ка! Этого не может быть. Нет больше рейсов с лихтерами». — «Стало быть, есть», — сказал сторож. «Нет, не может быть, — повторил Семенов, ему было не до смеха. — Это ошибка, — оказал он, догадываясь, что ошибки никакой нет, и страшась себе в этом признаться. — Подожди, старик, тут что-то не то». Сторож посмотрел на карту, потом на Семенова и увидел, что капитан побледнел, ноздри его раздулись. «Ты что? — спросил он. — На тебе лица нет». — «Ничего, — сказал капитан. — Видно, все-таки есть еще один рейс. Надо будет как следует об этом разузнать». — «Хороший мастер, — сказал сторож в сторону карты. — Мы с ним матросами вместе плавали. Потом он сдал в училище». — «Значит, молодой он?» — спросил Семенов. «А что в этом плохого?» — «Ну, друг, прощай. Пора мне. Я пойду». — «Ты полежи, когда придешь, — сказал сторож. — Должно быть, ты заболел. Купи перцовки и еще перцу в нее добавь. Потом закройся одеялами и пропотей как следует».
Он провел бессонную ночь, а к началу работы уже был в агентстве, сидел на скамье возле кабинета Чижова и ждал, когда тот появится. Увидев его, начальник кивнул и отвернулся. Семенов прошел следом, губы его были плотно сжаты, глаза провалились.
— Чижов, в чем дело? — сказал он. Начальник отвернулся к окну и раздернул шторы. — В чем дело? — сказал капитан, заходя к нему спереди.
Начальник поморщился и, делая вид, что удобнее ставит чернильницу, ответил:
— Только, пожалуйста, не шуми. Как я тебе мог об этом сказать, подумай сам? Мог у меня повернуться язык или нет? Ты думаешь, это я виноват? Черта с два! Было заседание у начальника агентства. Присутствовали специалисты из Москвы. Судили-рядили. Обсуждали кандидатуру. Я предлагал тебя. Сказал, что ты уже оформляешься… Но что я? Они — повыше. Говорят: капитан Семенов? Отличный капитан. Ставим вопрос, чтобы его именем назвать ледокол. Ему бы, мол, и карты в руки, но вот беда — староват; не то чтобы, конечно, беда, но лучше взять капитана помоложе. Рейс, понимаешь, такой… Вот они и решили назначить капитана помоложе, но тоже опытного в полярных проводках. Бондарев. Слышал, наверное…
— Так, — сказал Семенов, сел в кресло, потер лоб и прибавил: — Дай-ка сообразить.
— Да ты не расстраивайся, — сказал начальник. — Будут другие рейсы. Не в этом, так в будущем году. Что ты в самом деле?