"В деревне"
Однажды я (Тихонова Олеся Анатольевна) приехала на летние каникулы в деревню «Париж» к деду (Тихонов Глеб Петрович) с бабулей (Тихонова Надежда Николаевна, в девичестве – Романова). Такое шуточное название деревне дал новый председатель Окунёв Виталий Олегович из-за телебашни, которую сделали народные умельцы и которая имела невероятное сходство с «Эйфелевой башней». Раньше название у деревни было «Алексеевка», и была она маленькая, по словам, бабушки, - « два дома, да церковь, а кругом – дремучий лес». Ба любила преувеличивать, и приуменьшать, и драматизировать. После дороги ба, хлопая руками и причитая, уговорила меня отдохнуть, хоть, я и отпиралась, но как итог – крепкий сон в деревне. Проснулась я из-за запаха блинчиков. По привычке я потянулась. Потом засмотрелась на маленькую птичку, которая перелетала с ветки на ветку, словно кузнечик перепрыгивая. Вскоре птичка улетела. Я осмотрела свою комнату. С самого детства я, приезжая сюда, жила именно в ней. Здесь практически ничего не изменилось, лишь новые занавески мама повесила, приезжая сюда в прошлые выходные. Комната небольшая и уютная, обшита деревянными рейками. Два окна были открыты и свежий воздух с приятными цветочными запахами заполнил комнату. Занавески белые колосились из-за ветерка. Меж двух окон стоял большой овальный стол со скатертью, которая была похожа на занавески (в принципе это они и были, точнее, что от них осталось), а на нём стояла небольшая хрустальная с узорами ваза с «пушистой» веткой сирени. Моя кровать ( на самом деле разложенный диван) стояла около первого окна, из которого я ещё минуту назад наблюдала за птичкой. Рядом – ещё один диван, но уже сложенный и обставленный яркими разноцветными подушками. Рядом с ним стоял стульчик, на который был закинут мой рюкзак. Между дверьми стояли два старинных шкафа. Один шкаф, что не очень большой по размеру, но старинный и весь резной, подарил отцу (Тихонов Пётр Никонорович) деда его товарищ (имя и возраст товарища уже забыто). В этом шкафу лежит большая походная сумка с вещами. А другой шкаф, что на этой стороне, подарок маме (Тихонова Пелагея Ивановна) деда на ее свадьбу с дедом. В этом шкафу лежали старые фотографии, письма с фронта. Отец деда служил на фронте, пришел с фронта раненый. Со своей женой понакомился в этой деревне после войны, сразу же сыграли свадьбу и всю жизнь прожили здесь. На стене мои детские рисунки в деревянных рамочках, да фотографии - тоже в деревянных рамочках. А на потолке - большая старая люстра. Напротив - письменный стол с настольной лампой и кресло старое, дедушкино, а также старинный резной комод. На комоде стоит маленький телевизор, обклеенный наклейками с мультяшными персонажами, что были в жвачках. А на всю стену полочка, где стоят книги, научные журналы, два-три учебника школьных. Я медленно «сползла» с кровати, и направилась на кухню, по блины. Что собой представляла кухня? Да такая же небольшая комнатка. Ну, может быть чуть больше остальных. Светлая. На потолке большая люстра, привезённая из Крыма. Она сделана чуть ли не вручную. Это был подарок от моих родителей на годовщину свадьбу. Одна стена, где были небольшие окна в миленьких цветочных занавесочках, была кирпичная и обильно выкрашена белой краской. Остальные стены были деревянные. Возле окон стоял столик с горшками цветов. Кухонный гарнитур «аля деревянный», он был обставлен всякой утварью. Два холодильника. Один был между кухонным гарнитуром и окном. Большой, весь « с головы до ног» в магнитиках. Другой маленький. Он стоял между кухонным гарнитуром и дверью, тоже весь в магнитиках. Там, где стоял кухонный мягкий уголок, где сидели уже бабушка и дедушка, и пришедший к ним гость-сосед Сорокин Дмитрий Иванович (он был давним приятелем деда), висели небольшие картины. Рядом тумбочка с радиоприёмником. В деревне соседа этого часто зовут «рассказчик», «болтун» или « брехун». Зовут по-доброму, но зовут так за дело - часто он преувеличивал, да и придумывал то, чего с ним никогда не случалось. Зато был мастером на все руки: мог огород вскопать, да посадить его - и весь урожай ко времени вырастает; мог табуретку соорудить, да скворечник смастерить; да и с техникой был на «ты». Вот такой вот друг у деда. Дед и его друг, поедая блины с мёдом, обсуждали предстоящий поход в лес – на охоту. «Эка-ты, Димитрий, окаянный на охоту нацелился? Тебя ж потом всей деревней искать будут поутру! Ты ж в лесу заблудишься! Сиди-ка ты, соседушка дома, или дрова наколи» - усмехалась ба. Да и в правду. Дмитрий Иванович не ладил ни с охотой, ни с рыбалкой, у него в таких мероприятиях всегда казусы происходили: он то заблудится в лесу, то удочку утопит, то ружьё потеряет, то один на один с медведем встретится, то ещё какая с ним беда приключится. Поэтому дед с иронией всегда разговаривает с ним на эти темы, да и в последние дни по таким мероприятиям с ним не ходит. Ну вот, я и не заметила, как прошёл день. Вечером в саду хорошо: светлячки летали над лампами, сверчки, и прочее. Ба любила перед сном вязать. Она включала телевизор для фона и принималась за дело. А у деда был другой ритуал перед сном. Он любил уходить в кабинет. Там он слушал Высоцкого на виниловых пластинках. Дед любил этого бард- исполнителя. Только он (Высоцкий) прошёл проверку временем. Дед слушал многих, и даже современных исполнителей, но сказав своё весомоё «фи», уходил слушать Владимира Семёновича. В кабинете, в тумбочке, где стоял проигрыватель для пластинок, было много пластинок. И всех он слушал, что называется «до дыр». Вот и сейчас, уединившись, он поставил пластинку и задремал. Немного замёрзнув, я пошла домой. Ба вязала, пока она сама не знала, что будет, она только-только начала. Зал (или основная комната деда и бабули) был небольшой. Светлые обои без рисунка. Лампа старая, советская, но в хорошем состоянии. Диван громоздкий, серого цвета, с пледом яркой расцветки. Шкаф был деревянный, где хранились и вазы декоративные хрустальные, и тарелочки, две-три маленькие матрёшки, которые я делала в школе на труде, чайный сервиз. Это то, что было на виду, под стеклом, что говорится. А рядом со шкафом стояла низенькая ,уже современная, тумба с телевизором. Под телевизором стоял видеомагнитофон, а в ящичках полным-полно видеокассет со старыми фильмами и сказками. И часто проигрываемый фильм был – «место встречи изменить нельзя». Практически « до дыр», даже ба ругалась из-за этого- «ну ты уж кассету-то пожалей, там скоро плёнка в лоскуты порвётся». А деду всё равно. Что касается бабули, то она и к музыке и к фильмам равнодушна. Нет, конечно же, она послушает и посмотрит, но без особого энтузиазма. Ей больше по душе либо в огороде покопаться, либо рукоделием заняться, либо на кухне что-то вкусненькое приготовить. Дальше шёл сложенный «в три погибели» стол для большого количества гостей и на котором в данный момент стояли две статуэтки (одна кошка чёрного цвета, другая фарфоровая балерина) и пластмассовые часы на подставке. Под окнами стояли столик и по бокам два кресла . А около двери стоял небольшой шкаф, набитый под завязку книгами и научными журналами. Шкаф мастерили папа и дед, чтобы потом собрать разбросанную по всему дому литературу. И вот бабуля, поправляя очки, уже прилично связала. Она решила, что будет свитерок яркой расцветки. Телевизор надрывался, кричал, пел, мелькал, но ба даже не посмотрела на интересное показанное там действие. А я, услышав песни любимого исполнителя деда, нацелилась в сторону кабинета. Я забежала к деду в кабинет. Дед в это время дремал, сидя в кресле – качалке, под песни Высоцкого. Поэтому он и не слышал, как я к нему забежала, да ещё и потому что я забежала бесшумно. На столе лежал большой, в кожаном переплёте фотоальбом и из золотых букв надпись – «семейный альбом». Стол и кабинет освещала настольная лампа с зелённым абажуром. Освещала тускло, кабинет был практически во мраке. Я подошла на цыпочках к столу и села на кожаное большое кресло с ногами и начала смотреть альбом. Он был очень тяжёлый. Альбом был полон как старыми, практически обесцветившими фотографиями, так и новыми. Небольшое количество фотографий упало на меня. Дед захрапел. Встрепенулся. А потом снова задремал. Уже звучала новая песня Владимира Семёновича. Я смотрела фотографии, что висели над столом. Там были две фотографии с пра-пра- бабушками и одна внизу с папой. Пра-пра- бабушка, что сверху, в голубом платье, она со стороны деда. Чуть ниже, где изображены две женщины, это уже пра-пра бабушка с подругой. И это уже со стороны ба. И последняя фотография: это папа с бородой. Это он, спустя время после армии, решил бороду отрастить. Семья тогда, по рассказам отца, была в ужасе. Фотографии были и на другой стороне. Там их было уйма. Я встала и подошла посмотреть их. Дед встрепенулся. Начала звучать новая песня. Дед проснулся, встал и выключил проигрыватель. Заметил меня возле стены с фотографиями. И в эту самую минуту понеслось. Дед не удержался и начал рассказывать истории и байки , что связаны с теми фотографиями. За окном была уже ночь. Играли звёзды и летали сверчки. Где-то вдали выла собака. Спустя время в коридоре послышались шаги. Это была бабушка. Она устала вязать. Выключила телевизор и пришла звать деда на боковую. Зайдя в кабинет, она услышала его очередную байку. «Полуночники, спать идёте?»- ухмыляясь и позевывая сказала ба. Она строго п