Я как раз шёл в голове основного подразделения, лейтенант же замыкал колонну, следя, чтобы никто не потерялся, и подпинывая отстающих. Впереди развиднелось, а когда я вышел на опушку, то увидел очередную большую поляну и полевую дорогу, проходящую по ней. Дозорные уковыляли вперёд и стояли уже на дороге, когда я остановился и поднял руку, для того, чтобы тормознулась вся колонна. Увидев, лежащее на дороге туловище в белом маскхалате, я успеваю только крикнуть.
— Стоять! — но поздно. Один из дозорных зачем-то шевелит тело, и раздаётся взрыв.
— Занять позицию вдоль опушки леса! — командую я, упав в снег, и контролирую выполнение.
Неподалёку от меня установил свой пулемёт только Иваныч, все остальные, как беремчатые черепахи расползаются по лесу и ищут опушку. Вохра, она и есть — вохра, одни пенсионеры и негодные к строевой. Единственное боеспособное подразделение практически в полном составе накрыло бомбой на блокпосту, всех остальных собрали с бору по сосенке. И хотя дозорные, причём самые молодые из вохровцев были заинструктированы до слёз как лейтенантом, так и мной, но всё равно лопухнулись. Если бы фрицы устроили засаду на этой поляне, да ещё бы ударили с флангов, зажав нас в клещи, тут бы нам и карачун пришёл. Но диверсы видать очень сильно торопились, уйти за ночь подальше, и просто оставили нам сюрприз. Сюрприз сработал на сто процентов. Предупредил гансов и лишил нас маневренности. Груз 200 и груз 300 теперь нужно было выносить на себе.
Хотя тут нам повезло, в полутора километрах от места трагедии находилось село Заокское, вот туда лейтенант и отправил четверых человек, чтобы донести раненого, сообщить о случившемся и вызвать подмогу. Так что преследуем паршей уже впятером. С нашей группой осталось только два бывалых красноармейца с карабинами, судя по возрасту и строевой выправке, в гражданскую они точно воевали, а может даже и в империалистическую или в Русско-японскую.
Труп немца я осмотрел, и хотя рядом с ним и взорвалась граната-лимонка, но было видно, что его добили ножом прямо в сердце, так как в результате полученного ранения он уже не смог идти дальше. Если бы смог, то остался бы жить. Перейдя реку, диверсы резко сменили направленье, и двинули прямо на восток. Наша группа хотя и сократилась, но зато стала двигаться гораздо быстрее, не растягиваясь и не тормозя. Лейтенант как гончая шёл по следу, торя лыжню, так что мы за ним едва поспевали. Зато около пяти километров мы пробежали почти на спринтерской скорости, резко сократив отставание. Твёрдый наст лыжи держал, а вот диверсы шли пешком, то и дело проваливаясь в снегу по колено, а то и глубже, что не способствовало скорости передвижения. Видимо поэтому они пошли на хитрость и вышли на большую дорогу, «помахать кистенём».
Помахать кистенём у диверсов получилось. Машину они тормознули. И хотя у водителей был приказ никого не брать, но когда тебе в голову прилетает пуля, этот приказ выполнить не удаётся. Зато стрельбу мы услышали и ещё не закоченевший труп водителя на обочине обнаружили. На этом можно было и прекратить преследование, только лейтенант оказался упрямым и вычислив направление, в котором двинулся грузовик, мы рванули за ним на лыжах, причём прямо по шоссе. Дорога одна, впереди село, а там может быть КПП. Ну и нам любая тачка — попутка. И неважно в какую сторону она едет. Развернётся в случае чего. В принципе так и получилось. Встречную полуторку мы тормознули, растянувшись цепью поперёк дороги. Водиле ничего не оставалось, как только ударить по тормозам и остановиться. Так он и сидел, весь белый и вцепившись в баранку, пока Тихий не показал ему своё удостоверение и не задал вопрос.
— Какая машина тебе попалась навстречу?
— Газон, трёхмостовый. — Сразу ответил водила.
— Давно?
— Минуты две как. Прямо у меня перед капотом налево свернул.
— Разворачивай, догнать надо.
— Понял. — Заскрежетал коробкой скоростей он.
Пока Тихий разговаривал с водилой, я скинул лыжи и, забросив их в кузов, уселся рядом с шофёром. В кузове трясёт, а я недавно после ранения. Так что буду старшим машины, а лейтенант пусть командует подразделением. Остальные тоже времени зря не теряли и, заняв места, помогли забраться своему командиру.
— Поехали. — Командую я водиле, когда сверху забарабанили по кабине.
Развернувшись на широкой дороге, грузовик набирает скорость, и мы мчимся в ночи, распугивая редких пешеходов, перебегающих через дорогу. Хотя мчимся, это громко сказано, но летим мы на бешенной скорости, километров пятьдесят в час. Влетаем в какую-то деревню и с визгом покрышек, практически не снижая скорости, резко поворачиваем налево.