Вопросов не последовало, но буквально через минуту послышался топот копыт и к штабной избушке подъехало трое всадников. Комиссар быстро строит всех прямо во дворе, и скомандовав — Смирно! — идёт на доклад к командиру полка.
— Товарищ капитан, командный состав второго дивизиона построен, комиссар дивизиона — политрук Штерн.
— Здравствуйте товарищи командиры! — Приветствует нас комполка.
— Здравия желаем, товарищ капитан! — откликается строй.
А дальше началась раздача слонов и другие увеселительные мероприятия. И если комполка говорил немного и по делу (например объявил благодарность разведчикам второго дивизиона), то комиссар полка болтал без умолку около часа, призывая к бдительности и напоминая про некоторые неприятные инциденты, произошедшие в нашем дивизионе. Наговорившись, высокое начальство убралось восвояси, всех остальных отпустили, а Мухина и меня комиссар попросил задержаться. Мухиным замполит занялся лично, а меня озадачивал уже начальник штаба.
— Ты вот что, товарищ старший сержант, — начал издалека Капитоныч. — Велено за пехотой присмотреть, чтобы подобное больше не повторилось. Наша шестая батарея поддерживает огнём как раз 1139-й стрелковый полк, вот и займись. Организуй там свой наблюдательный пункт неподалёку, будешь разведывать цели, и за пехотой заодно присмотришь.
— Это приказ? — уточняю я. Так как смотреть ещё и за перебежчиками у меня не было никакого желания.
— Просьба командира дивизии. А нам её комполка озвучил. Смекаешь, чем пахнет? — подмигивает мне начштаба.
— В штабе артполка своих разведчиков целый взвод. Ещё взвод дармоедов в особом отделе. Вот пускай они и займутся своей работой, а у меня и так дел за гланды. — Не ведусь я на очередной пряник.
— Все работают на своём месте. Только если разведчики нашего дивизиона появятся на переднем крае у пехотинцев, это никаких подозрений не вызовет, а если это будет кто-то из пришлых… В общем, ты понял задачу, товарищ старший сержант? — перестаёт уговаривать меня начштаба.
— Так точно. Понял. — Бурчу я.
— Подумай, что можно сделать. Сутки тебе на подготовку. — Расщедрился Капитоныч.
— Двое. И всё остальное побоку. — Тут же повышаю я ставки.
— Тридцать шесть часов. Завтра в это же время доложишь, что успел сделать.
— Есть доложить. Разрешите идти? — поднимаюсь я с табурета.
— Свободен. — Отпускает меня начальник штаба, занявшись своими бумагами.
Проблему с предателями нужно было решать кардинально. И желательно, чтобы это сделали сами немцы, уничтожая перебежчиков прямо на нейтралке. Жестоко, но ничего не попишешь. Мало того, что эта тварь, спасая свою шкуру, добровольно перешла к противнику, хрен бы с ним. Но он ведь в клювике принесёт немцам необходимые разведданные и расскажет всё про свою роту, батальон, полк. Захваченный контрольный пленный тоже, в конце концов, всё расскажет. Церемониться с ним никто не будет, «выпотрошат» и расстреляют или в лагерь отправят. Но чтобы захватить языка, необходимо приложить определённые усилия. Причём разведгруппа может задачу не выполнить и понести потери. А тут вот оно, само пришло, всё, что надо сказало и пошло дальше на фрицев работать, снаряды и патроны им подносить, а также и по своим стрелять. Так что лучше такого плохиша сразу хлопнуть, чем в дальнейшем иметь от него проблемы. Обо всём этом я и думал, возвращаясь в свой уютный блиндаж. Дело оставалось за малым, придумать, как заставить фрицев, валить перебежчиков.
Идеи, конечно, были причём всё было придумано до нас. Точнее придумали-то как раз на этой войне, и придумка сработала. Про один случай я узнал из какого-то сериала про злых комиссаров и несчастных штрафниках. А про другой — реальный, прочитал в журнале боевых действий. В кине якобы сдававшиеся в плен штрафники, кидались в немцев гранатами и убегали. В реале действовали уже не штрафники. Один боец был из разведроты, а второй как раз таки из стрелкового взвода при особом отделе НКВД стрелковой дивизии. Этот случай произошёл где-то под Ленинградом, и противниками советской дивизии были финны. Наши выползли на нейтралку, сказали, что сдаются, попросили позвать офицера, который знает русский. После чего, уже через переводчика, попросили показать проход в минном поле, и когда финнов собралась приличная толпа, человек (сто, двести) десять, вызвали по ним огонь артиллерии. Место было пристреляно ещё днём. Вот что-то подобное я и замышлял, но в больших масштабах.