Есть контакт, вроде попал. Пять злобных тяжёлых пуль стайкой улетели к немцам и пробили чью-то каску. В стане противника алярм и непонимание, ответная беспорядочная пальба по нашему переднему краю и нейтральной полосе в поисках снайпера, как следствие, увеличение касок над бруствером. Наша пехота тоже оживилась и открыла огонь по всполошившимся фрицам. В начавшемся бардаке выбираю несколько самых неугомонных целей и неторопясь отстреливаю их. В этом деле торопиться не надо, делириум тременс и тихая охота с отсечкой коротких очередей — наше всё.
Ну, вот и всё. Хватит дразнить гусей, тем более немец далеко не дурак. Мою позицию засекли и по брустверу окопа на отделение зачавкали пули. Всё-таки не удерживаюсь и вступаю в дуэльную перестрелку с немецким ручным пулемётом, добив стапатронную ленту несколькими длинными очередями. За результатом не наблюдаю, подхватываем пулемёт и сваливаем вправо, под прикрытие гребня высотки. А бывшую нашу позицию накрывает минами. Видать фрицы крепко обиделись. Надеюсь, Баранов засекёт огневую миномётов, или разведчики из взвода управления 6-й батареи подсуетятся, всё-таки 1139-й полк гаубичники поддерживают. Мне с Полатом не до того, успеваем только разобрать пулемёт на две части, отцепив треножный станок, и убежать ещё дальше на северо-запад. Бугор нас только от пуль и наблюдателей прикрывает, а когда этот участок накроет сосредоточенным миномётным огнём — мало нам не покажется. Немцы для такого дела боекомплект никогда не жалеют, будут гвоздить по цели, пока нужную норму не израсходуют, или пока их не угомонят.
Глава 15
Смотаться мы успели, сделав крюк, огородами отошли на хутор 1-е Мая, где смогли отдышаться и обкуриться. Выплеснувшийся в кровь адреналин требовалось вплеснуть обратно, успокоиться и подумать на трезвую голову. Рассчитал я всё правильно, вот только не допетрил, что немцы подтянут свою миномётную батарею так близко к переднему краю. Хотя должен был догадаться. Вода-то из оврагов и балок ушла, только грязь осталась. Но там, где почва песчаная, и грязи как таковой нет. А логов, промоин, оврагов и балок на немецкой стороне хватает, как и высоток, где можно наблюдательные пункты устроить. Да и батарея эта до сего момента активности не проявляла, видать совсем недавно миномётчики в логу у дороги заныкались.
Мысль промелькнула внезапно, так что оставив Полата дожидаться Олега, докумекиваю её уже на бегу. НП корректировщиков из шестой батареи рядом, нехрен думать, стрелять надо.
— Что сидим, кого ждём? Почему не работаем? — спрыгнув в окоп, спрашиваю у корректировщиков.
— Работаем, цели засекаем. — Отвечает командир взвода управления.
— А почему миномётная батарея всё ещё не подавлена? — уже наезжаю я на младшего лейтенанта.
— Так не пристреляна, да и приказа не было. — Отмазывается он.
— Противник начал артподготовку, готовится перейти в наступление. Какой приказ вам ещё нужен, товарищ младший лейтенант? Начинайте пристрелку! Я только что от комдива, сильно он опечален результатами вашей работы.
— Ну, ежели от комдива, тогда постреляем. — Вызывает батарею мамлей и начинает ругаться с оппонентом. — Вот и постреляли… — сплюнув, бросает он трубку связисту.
— Что случилось? — выясняю я причину задержки в стрельбе.
— Да Мухин этот, строит из себя Наполеона, лучше бы сам комбат на огневой остался. — Ругается корректировщик.
— Он что ли у вас старшим на батарее?
— Ну да.
— Мухин, говоришь. Вызывай его к аппарату, боец. — Приказываю я телефонисту. Прокашлявшись и настроившись на командирский рык.
— Первый на проводе! Мухин, сношать тебя через коромысло. — С интонацией комдива рычу я. — Ты почему не стреляешь, мышкина норка? Батарея к бою! Немедленно отрыть огонь! — Заканчиваю я разговор передав трубку младшему лейтенанту.
— Корректируй, лейтенант, на каждого Наполеона свой Кутузов найдётся. — Подмигиваю я ему. — Военную хитрость ещё никто не отменял.