— А ты чего такой недовольный, Николай? — уловив моё настроение, интересуется опер.
— А с чего мне радоваться? Немцы через две недели ударят, а у нас не растворено, не замешано. — Не стал я ходить кругами.
— Когда ударят? Откуда сведения? Есть доказательства? — Вцепился в меня взглядом Саидов.
— Прямых доказательств нет. Только косвенные. И кое-какой опыт года войны. — Не отвожу я свой взгляд от узких глаз собеседника.
— Начни с косвенных. — Предлагает он мне.
— Тогда запоминай или лучше записывай. — Продолжаю я разговор.
— Я запомню.
— Во-первых, погода. — Начинаю я загибать пальцы. — Паводок кончился, вода ушла, потеплело. Неделя, максимум две, и все дороги окончательно просохнут. По ним можно будет не только ходить, но и ездить на любом виде транспорта. Во-вторых, разведка противника активизировалась. Добавилось наблюдательных постов и самолёты-разведчики разлетались. И если с наблюдателями ещё можно хоть что-то сделать, да и многого они не увидят, то с авиацией в дивизии бороться нечем. Немцы беспрепятственно летают над расположением всех частей, и заметь, не бомбят. Значит ведут аэрофотосъёмку. У нас под Москвой также было. — Ссылаюсь я на свой боевой опыт. — Мы строили укрепрайон, а немцы спокойно летали и фотографировали, потом ударили в самом слабом месте и окружили войска двух фронтов. В-третьих, артиллерия противника резко сократила интенсивность обстрелов. У них что, снаряды кончились? Ничуть не бывало, накапливают запасы. При прорыве нашей обороны они им очень пригодятся.
— А с чего ты решил, что противник ударит именно по вашей дивизии? — подзадоривает меня Саид, как он думает.
— Элементарно, Ватсон! — продолжаю я. — Через позиции нашей дивизии прямая дорога на Барвенково, причём не одна дорога, а несколько. Наша дивизия на стыке двух армий. А стык это всегда неразбериха и проблема с прикрытием и взаимодействием. Ну и в-третьих, танковая дивизия немцев — напротив нашей стрелковой.
— Как танковая? — удивляется опер. — Прошла информация, что пехота противника совершенствует оборону на переднем крае.
— В немецкой танковой дивизии пехоты хватает, и если на переднем крае нет танков, то это не значит, что их вообще нет. Танковые батальоны спокойно могут ремонтировать технику и отстаиваться в тылу, а на передовую выдвинуться во время артподготовки. Час, максимум полтора и фрицевская пехота атакует при поддержке танков. Вот только с бронетехникой нашей махре воевать нечем. В стрелковых полках почти нет противотанковых пушек. Нет и станковых пулемётов, одни ручные. Зато у немцев пулемётов хватает. Понятно, что дивизии немцев неполного состава, но в связи с предстоящим наступлением их всяко разно пополнят. Зато нашу дивизию пополнять и усиливать не спешат, хоть она и находится на направлении главного удара противника. — Подчёркиваю я свою мысль.
— Это пока просто слова. Нужны конкретные доказательства. «Язык» нужен. — Подтверждает мои худшие опасения Саидов.
— Берите. Доказывайте. Напрягайте глубинную разведку, подпольщиков, партизан в тылу у противника. — Опускаю я руки. — Когда немец прорвёт фронт и окружит несколько армий, поздно каяться будет. Разрешите идти! — козыряю я.
— А чай?
— Нахлебался уже. — Не прощаясь выхожу я из помещения, пока не началось. Психану и могу наговорить лишнего, после чего можно и в застенках оказаться или у стенки.
Плевать. Пускай всё идёт своим чередом. Доказательств у меня и правда никаких нет, но кто-то же должен думать в этом зоопарке, анализировать. У этих большеголовых все карты на руках. Причём любого масштаба. И конфигурация линии фронта на них нанесена, достаточно взглянуть и почесать тыковку, или хотя бы жопу, которой они думают. Сплюнув, пошёл к артиллеристам на 4-ю батарею. Нам нужно опорный пункт оборудовать, а штыковая лопата всего одна, которую в развалинах прихватизировали. Зато у батарейцев можно большими сапёрными лопатами разжиться, копать ими гораздо удобнее и быстрее, чем малыми пехотными.
С остервенением вгрызаюсь в податливую землю, копая ход сообщения вокруг нашего блиндажа. Ход этот описывает окружность, радиусом полста метров, упираясь своими концами в овраг, поэтому копать нам не три диаметра, а чуть меньше. Два с половиной, всего метров двести пятьдесят, а это при глубине хода даже в метр, восемьдесят кубометров грунта, это на вскидку. А вместе с окопами около сотни кубиков наберётся. Поэтому работают все. И не как ленивые нигеры на плантациях, а как крестьяне на сенокосе. Десять кубов на брата, не комар чихнул. Начать решили от противного. Сначала выкопать ход сообщения, а затем уже оборудовать в нём стрелковые ячейки, либо пулемётные окопы. Сапёров бы ещё не мешало привлечь, ловушку минно-взрывную на подступах организовать, фугасик на дне оврага заложить.