Долго воевать я не стал, расстрелял примерно полмагазина и прекратил боевые действия. Нападение на часового успешно отбито, нападающие испугались и убежали. Кто это был, я не знаю, ищите, да обрящете, но с утра. А сегодня мне пора отдыхать, своих два часа я отстоял, всё что мог сделал. Да и отмазка железная, — «был дождь, туман, по небу плыли тучи…». Хотя караул пришлось усилить, и теперь на посту стоят по двое, зато никому не обидно, до рассвета весь личный состав отделения успеет подежурить.
Утром, быстренько пробежавшись по оврагу и подкинув улики (окурок и пустую пачку из-под немецких сигарет), озадачиваю личный состав и иду докладать начальству о ночном инциденте. А то почему-то никто не торопится узнавать о произошедшем, хотя разрывом гранаты и стрельбой здесь давно уже никого не напугаешь. Немцы приучили к ночным обстрелам разной степени интенсивности из пушек и гаубиц.
— Товарищ старший лейтенант, — докладываю я командиру дивизиона по прибытию в штаб. — Сегодня ночью в Балке Копани была обнаружена разведывательно-диверсионная группа противника. В ходе начавшегося огневого контакта группа была рассеяна и с потерями отступила.
— Почему сразу не доложили? Какими силами располагала разведгруппа? — озадаченно уставился на меня комдив, присев на измену.
— Не могу знать. Немцы очень быстро ретировались, видимо не ожидали, что в этом месте у нас окажется пост. А насчёт доклада, так некого было послать. Личный состав отделения был вынужден занять круговую оборону в ожидании нападения противника. Проверку произвели только утром, когда окончательно развиднелось и рассеялся туман.
— А твой часовой ничего не перепутал? Может ему что-то привиделось? — докопался до меня начальник штаба, единственный, кто выглядел бодро и свежо после вчерашнего.
— Я сам на посту стоял. Так что навряд ли. — Беру я на себя всю полноту ответственности за произошедшее.
— А почему сам? У тебя что, подчинённые закончились? — подозрительно выпучил на меня мутные глазоньки старлей.
— Люди устали за день, а мне не спалось. — Говорю я истинную правду, уставившись на него незамутнённым взглядом.
— Ладно. Пойдём к командиру стрелкового полка. Доложишь ему, что случилось. Всё-таки это их зона ответственности. — Надевает шинель командир дивизиона и первым выходит из хаты.
В результате я познакомился с начальником штаба 1143-го полка старшим лейтенантом Бойко, а с командиром взвода пешей разведки мы скорешились.
Поначалу командир разведчиков не выказал большой радости от знакомства со мной. От завтрака его оторвали — вызвали в штаб. Холодно представился, лихо козырнув на мое приветствие. Потом тоже. Так как пришлось куда-то идти, да ещё лазить по балкам и буеракам. Но когда один из его разведчиков нашёл окурок от немецкой сигареты, младший лейтенант Крайнов, что называется взял след. И нашёл. Причём не пустую пачку из-под сигарет (которую я подкинул), а труп человека в форме красноармейца. Он уже хотел было проверить карманы умершего, но чуйка всё-таки засвербела у меня в одном месте, поэтому пришлось действовать быстро, хоть и не совсем вежливо.
— Погодь, лейтенант! — придержал я его за рукав маскхалата, оттащив в сторону. — Тут что-то не так. — Киваю я на покойника.
— А что не так? — спрашивает Крайнов.
— Ожить может и укусить. — Присаживаюсь я на корточки неподалёку от трупа и внимательно оглядываю поверхность земли со следами сапог возле него. Смещаюсь немного в сторону и повторяю осмотр. Есть следы вынутого грунта. Не куча, но щепотка просыпавшейся супеси на нетронутом дёрне. А это не просто — лимонка под трупом, а уже что-то серьёзное, типа «лягушки» или другой противопехотки.
— Заминировано, отходим. — Удовлетворяю я любопытство разведчиков. — Сапёров надо вызывать или верёвку подлиньше.