Маша. Приспособилась?
Аркадий. Ну, устроилась.
Маша. Когда со мной случилось несчастье, ты приходил ко мне, целовал руки и говорил, говорил, говорил… Сколько дней! Думаешь, я помню хоть одно твое слово? Я и не думала о тебе. Мне тогда хотелось умереть… Но грубости я себе никогда не позволяла. (Пошла.)
Аркадий. Маша!
Маша. Не надо… Ты потерял вкус к жизни, себя стал любить, а не искусство — вот оно и мстит тебе! Я не приспособилась, а живу… И гораздо более счастливо, чем ты! (Уходит.)
Аркадий (быстро ходит из угла в угол). Все равно, все равно…
Петр Иванович (входит, что-то мурлыча себе под нос). Уже в театр?
Аркадий. Еще рано; мне к последнему акту.
Петр Иванович. Духота. (Открывает окна. Заметил фотографии, оставленные Машей.) Прекрасно сделано. Художественно. Что это ты здесь какой мрачный?
Аркадий. В шутку снимался.
Петр Иванович. Артист! Какого злодея изобразил и довольно натурально! (Отложил фотографии.) Вот канальство! Маленький цветок… да нет — просто колючка, а такие загадки задает… Голова трещит!
Аркадий. Опять какая-нибудь находка?
Петр Иванович. Да! Наша экспедиция в Азии обнаружила новый элемент иранской флоры. Ну, понимаешь, нашли растение, которое до сих пор было известно только в Иране. Сижу, разгадываю. Приедет Николай Афанасьевич — узнаю его соображения.
Аркадий. Ты счастливый…
Петр Иванович. Пожалуй… Колючка — вот уж, действительно, колючка! Доберитесь-ка до истины… А почему бы тебе не поехать на периферию? Не удастся здесь — попробуй свои силы в другом городе.
Аркадий. Думаешь, встретят с распростертыми объятиями? Актер низшей категории — соблазн невелик.
Петр Иванович. Да… Как-то у тебя нескладно получается…
Аркадий. Это я сам знаю.
Петр Иванович. Не совершил ли ты ошибки, Аркадий? Это бывает. Пойдет человек в молодости не по той дорожке, а потом всю жизнь раскаивается. Не ошибся? А?
Аркадий. Я уже размышлял на эту тему.
Петр Иванович. Да ты не злись, я — откровенно.
Аркадий. Откуда ты взял, что я злюсь? И я не раскаиваюсь, слышишь: не раскаиваюсь ни в чем!
Анастасия Ефремовна (входит). Узнавала относительно Андрюши. Очень трудно попасть, наплыв огромный. Поехала к Сазоновым, хотела Василия Ивановича расспросить. Оказывается, он в Бауманском нынче преподавать не будет. (Мужу.) Петруша, тебе что-нибудь нужно?
Петр Иванович. Нет, засиделся, косточки разминаю.
Анастасия Ефремовна (увидев фотографии, Аркадию). Маша была?
Аркадий. Да.
Анастасия Ефремовна. Нехорошо, Аркадий. Если ты решил порвать с девушкой, не надо ей и голову кружить.
Аркадий. Мама, я тебе говорил — жениться не собираюсь.
Анастасия Ефремовна. Тем более, это совсем не честно.
Петр Иванович. Безусловно.
Аркадий. Я просил Машу не приходить…
Анастасия Ефремовна. Сама пришла? Очень по-современному…
Петр Иванович смеется.
Это, Петруша, скорее грустно.
Петр Иванович. Нет, я вспомнил: когда мы жили еще в Иркутске… ушел ловить рыбу километра за три, и вдруг — ты, говоришь — гуляю! Вообще, Аркадий, нехорошо бобылем — пусто. Тебе двадцать восемь лет…
Анастасия Ефремовна. С его зарплатой заводить семью, Петруша, немыслимо… Здравый смысл говорит…
Петр Иванович. Настенька, неужели мы с тобой поженились, исходя из здравого смысла? По-моему, все происходило как раз наоборот. Ты вспомни-ка! Пожалуйста, не путай мальчишку.
Аркадий. Нет, папа, сваливать свои заботы кому-нибудь на плечи….
Петр Иванович. Не знаю… Для моих примитивных мозгов такие сложные расчеты недоступны.
Анастасия Ефремовна. И потом, эта Маша…
Аркадий. Оставь, мама, ее в покое! (Уходит в другую комнату.)
Петр Иванович. Ты знаешь, он засиделся в девках. До двадцати пяти лет такие постные соображения не приходят в голову. Впрочем, когда на работе неприятности, весь свет становится не мил.
Анастасия Ефремовна. Может быть, ему переменить специальность? В двадцать восемь лет это еще не поздно. Так за него сердце болит, а он все обижается…
Входит Аркадий с чемоданчиком.
Петр Иванович. Ты сказал — рано.
Аркадий. Пешком пойду, прогуляюсь.
Петр Иванович. Останься минут на пять. Устроим маленький семейный совет. (Достает письмо.) От наших сибиряков. (Читает.) «Дорогие Петя, Анастасия Ефремовна и мальчики. Я к вам с просьбой, и большой. Особенно к тебе, Анастасия Ефремовна. Вот в чем дело: Алексей мой окончил нынче школу и мечтает поехать учиться в Москву. Не могла бы ты принять к себе Алешу на время ученья в Москве, если он экзамены выдержит, на что у меня и надежда-то небольшая. Просьба моя нелегкая, я и писать об этом не хотела, и так вы для нас немало делаете, да Алексей уговорил, прямо заставил — упрямый до невозможности. Вы не стесняйтесь, сразу же напишите — нет, если нельзя. Я это не сочту за обиду. О нашей жизни напишу в следующий раз. А сейчас бегу на заседание завкома, кой-кому надо задать перцу. Я и дети целуем вас крепко. Ваша Оля». Вот… (Посмотрел на жену и сына.) Ну, принимаем гостя?