Заметив их, бродивший по краю гари Сергей кинулся навстречу, обнял Наташу, потом Шатрова.
Наташа побежала к Ксенофонту, но на пути заметила черного бородача, сплошь облепленного болотной ряской.
Девушка сразу опознала в нем того самого лесного незнакомца, что за несколько минут до пожара спешно сбрасывал оружие в омут. Глаза у него какие-то землистые, бесцветные, спрятаны под черными кустами нависших бровей. Она вспомнила, как трещали патроны, взрываясь от огня, когда пламя охватило лабазы. Хорошо, что они успели отбежать от лабазов, а то бы не выбраться живыми.
Девушка пробежала мимо Баклана и присела на колени перед Кыллаховым, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Ксенофонт поднял усталые глаза и положил горячую руку девушке на голову. Он понимал, как много пережила Наташа за эти часы.
- Хорошо, очень хорошо, Наталья! - ласково проговорил Кыллахов.
- Как же вы оказались на пожаре? Ведь вы больны? - допытывалась Наташа.- Может, вам чем-нибудь помочь?
- Обо мне не. тревожься, Наталья,- произнес Кыллахов и с беспокойством окинул взглядом дымящуюся опушку.- Куда вот Кирилл ускакал на моем коне? Худо ему, долго не появляется. Может, Маган захромал…
- По горам едут Кена-радист и Катя,- сказала успокаивающе Наташа, но тут же побегала к Сергею.- А где же Кирька? Почему ты так спокоен?! - набросилась она на него.
Сергей поднялся, ощущая в ногах свинцовую тяжесть и тяжелый угар в голове. Его мутило. Он потер виски кулаками и махнул рукой:
- Ладно, еще раз пошел.- И направился, пошатываясь, под гору к дымящимся обгорелым кустам.
Теперь Наташа испугалась за Сергея.
- Постой, я тоже иду. Ну подожди же…
Со склона горы донесся свист. Наташа увидела двух верховых на белом и гнедом конях, девушку на олене и пешехода.
- А вот и Кирька!
Сергей круто повернулся и побежал навстречу, словно забыв про усталость.
- Кирька, друг! Эх, Кирька, молодчина! - широко раскинув ручищи, твердил Сергей, и белозубая улыбка раздвигала его задымленные усы.
Наташа вернулась к Кыллахову: ее тревожил совсем больной вид проводника.
В это время из кустов выскочила на олене горбатая старуха в отвратительном засаленном кожаном наряде с подвесками и очутилась возле Ксенофонта. Тыча костлявой рукой и брызгаясь слюной, она выкрикивала страшные проклятия:
- Ты, поганый, нарушил клятву предков! Ты устроил пожар! Твои кости не примет земля, их растащат по тайге звери и вороны!
- Ай, стыдно, Варвара,- спокойно возразила, бабушка Хачагай.- Зачем проклинаешь доброго человека? Это не он, я привела молодых к Озеру Загадок.
- Будь проклята и ты! - завопила горбатая.
- Я не боюсь твоих проклятий,- к удивлению Ксенофонта, ответила без тени страха бабушка Хачагай.- Я всю жизнь людям добро делала, меня не за что карать злым духам!
- Вы погубили мое добро, мои лабазы! - не унималась горбатая.
- Бедная ты женщина,- сочувственно ответила Хачагай.- Тойон над тобой посмеялся, невесткой назвал. А разве не он надорвал тебя непосильной работой? Разве не ты стала из красивой девушки горбатой уродиной?
- Варвара, помнишь свою подружку Дайыс? - глядя старухе в подслеповатые глаза, спросил Ксенофонт.
Старуха приложила ладонь ко лбу, сильно сощурившись, долго разглядывала Кыллахова, и постепенно на ее выразительном морщинистом лице возникало выражение удивления, страха и какой-то давно утраченной и позабытой радости.
- Ты, поди, Кена-батрачонок?-нерешительно спросила Варвара.
- Бывший батрачонок,- поправил Кыллахов.
- Разве Дайыс жива?
- Она моя жена.
- И ты жив?
- Пока жив.
Горбатая потерла глаза и снова уставилась на Ксенофонта, словно проверяя - не привиделось ли?
- Парень, иди-ка сюда,- окликнула она Баклана и, покачав седой головой, упрекнула: - Зачем врал, что убил тогда Кену-батрачонка на скале?
Страшный гнев охватил Кыллахова. Вставая, он чувствовал, как сердце его гудит. Будь у него под руками берданка, он выстрелил бы, не раздумывая.
- Значит, ты убил Васю Слобожанкина? - задыхаясь, спросил Кыллахов.
Баклан уставился на него тяжелым взглядом и не ответил. Ему теперь все равно, хоть в расход. Плевал он на все и на всех! И лишь немного спустя до него дошли последние слова Кыллахова.
- Кого, говоришь, убил я?-хрипло переспросил Баклан.- Тебе ведь там камень тесан.
- Ты погубил молодого орленка - Васю Слобожанкина,- ответила за Ксенофонта бабушка Хачагай.