В стороне от чума стояли длинным рядом треноги, служившие опорой положенным сверху жердям. На жердях медно-красным ожерельем висели крупные копченые караси. Дымокуры под ними почти погасли. Над рыбинами ви-лись темно-синие мухи. Около корыт с грязным рассолом валялись вороха пойманных с вечера карасей с толстыми вздутыми брюшками. По брезгливому выражению проводника Наташа поняла, что вся рыба заражена. Скорее отсюда!
- Поехали,- указав на небольшой плотик в осоке, позвал проводник.
Они вооружились шестами и поплыли вдоль берега. Сразу же наткнулись на волосяную сеть, скомканную рыбой. Когда старик попробовал поднять карасиный «рой» на плот, сеть затрещала. Тогда он принялся кромсать ее ножом, сбрасывая клочья в воду. Со второй - капроновой - пришлось повозиться подольше.
Девушка вглядывалась в прозрачную воду и диву давалась: караси плыли и плыли откуда-то из глубин и, как голодная саранча, набрасывались на осклизлые коренья куги, чмокали в воде округлыми ртами, будто целовали корневища.
Они очутились под скалами. Черный гранит с косыми линиями сдвигов вздымался головокружительными кручами, а под плотом светилась невероятная глубина, и в ней виднелось , хаотическое нагромождение обломков гранита.
Вначале Наташа оробела: вдруг обвалится скала. Но вскоре расхрабрилась и попросила проводника править плот впритирку к скалам, чтобы получше вглядеться и прихватить образцы. Такого идеального обнажения коренных пород не встретишь в другом месте. Особенно обрадовалась она, когда увидела кварцевую жилу. Голубоватым дымком вилась жила на черном фоне скалы. Дымок этот уходил далеко вверх.
Наташа взяла осколок кварца, и вдруг сердце ее заколотилось: на осколке, как азбука Морзе, выделялись четыре золотые короткие черточки и еле заметная точка.
- Пустяк это, однако. До тебя тут проверяли,- огорошил Наташу старик и показал на скальные зазубрины.- Железным долотом долбили.
День ушел на осмотр скал, а к вечеру они очутились около чума. Наташа хотела скорее бежать отсюда, но проводник воспротивился: он считал свою миссию незаконченной. Осмотрев кучу хвороста и несколько бревен, сброшенных сюда со склона, он стал толкать хворост в чум, из которого вынес только будильник. Заполнив чум, Ксенофонт начал обкладывать его хворостом снаружи. Пришлось и Наташе помогать: вдвоем они таскали жерди с ожерельями копченых карасей и складывали на хворост. Собрали в плетеную корзину и ссыпали сюда же рыбу, валявшуюся около корыт, а потом бросили на хворост и корыта.
- Санитарный день на Кусанган-кёле устроили,- улыбнулся Ксенофонт.
В руках его чиркнула спичка. Заполыхал огонь. Извиваясь, лился он красными струйками по хворостинам и, наконец, охватил весь чум жарким пламенем. Караси взрывались подобно гранатам.
Кыллахов молча покосился на полыхающий чум и, убедившись, что он сгорит дотла, позвал Наташу в путь.
Пламя необычного костра терялось среди дневного света, но клубы угарного дыма врастали в небесную синь громадным черным деревом.
- Глупые они дураки,- не найдя в гневе других, более точных слов, раздраженно произнес Кыллахов;- Пьяный бандит да горбатая старуха. Кого пугать хотели?
Наташу вновь удивило: откуда все известно проводнику? Почему он знает, что люди, ставившие самострелы на берегу Ярхаданы и промышлявшие отвратительную рыбу,- одни и те же? Как он узнал, что старуха горбатая?
А для коренного таежника Кыллахова все было настолько просто, что он даже не стал разъяснять, считая это лишним. Разве по шаманскому костюму не виден горб? Или никаких следов не оставил пьяница? А мог ли добрый человек убить камнем свою собаку и швырнуть в озеро за то, что она известила лаем о приближении людей? И зачем убегать, если ты честный? В тайге честный человек рад встрече даже с незнакомым.
Наташа ночью спала крепко и не знала, что Ксенофонт ходил к чуму. Он окликал беглецов, приглашал вернуться, поговорить. Никто ему не ответил. Конечно, напакостив, они теперь убегут в другое дальнее логово, скорее всего, перевалят через Туркулан и скроются в заболоченной тайге. Все равно он еще разыщет их, никуда не спрячутся…
Утром, положив на колени планшет, Наташа быстро наносила карандашом контуры озера, зарисовывала характер скальных срезов. Она вновь и вновь вынимала из рюкзака кусок кварца с крохотными золотыми черточками и не могла оторвать от них восторженного взгляда. Конечно, это еще не означало богатого месторождения, но даже такие скромные находки окрыляли и радовали. Значит, может оказаться здесь золото не только рассыпное, но и рудное. В эти минуты Наташа забыла о тревожной ночи, о пережитом, о страхе. Все это мелочь в сравнении с тем, ради чего она рвалась сюда. Ее воображение рисовало картину за картиной. Вот после открытия золотоносных ключей она вернулась в университетскую аудиторию. Профессор Надеждин, опираясь на трость, медленно поднимается на кафедру. Он взволнованно поправляет очки и сообщает, что студентка Наталья Прутько…