- Клади голову мне на колени,- предложила Наташа.- Буду комаров отгонять.
Сергей уснул быстро и крепко. Наташа вглядывалась ему в лицо. Борода нисколько не старила его, наоборот, оттеняла свежесть кожи. Прядь русых: волос чуть завилась и прилипла ко лбу. Наташа осторожно подправила ее и помогла завиться еще нескольким прядям.
«Дева тотчас умолкла, сон его легкий лелея»,- вспомнила Наташа романс и уже вслух произнесла его последние строки:
- И улыбалась ему, тихие слезы лия.
Ей почему-то очень понравилось необычное слово «лия», пожалуй, именно из-за него запомнился весь куплет. «Тихие слезы лия»…
Наташа, боясь потревожить спящего, осторожно дотронулась рукой до веточки желтой пижмы, сорвала ее, пересчитала цветы и бросила в родничок:
- Счастливого пути!
- Чево-чево? - переспросила коричневая сойка, не выпуская из клюва орех, и полетела через ручей в лиственничную рощу.
4
Хуже горькой редьки надоело Кирьке Метелкину бродить по тайге с Шатровым. Лентяем теперь Шатрова не назовешь. С некоторых пор, приметил Кирька, Рома как подменили. С лопаткой, кайлой и лотком носился он по руслам ручьев и ключиков, брал пробы и самым старательным образом наносил на карту. Но Кирька тоже не из слабаков. Тут у них нога в ногу. Надоел ему Шатров по другой причине - никак и ни в чем его не обдуришь, за полторы минуты раньше знает, что собирается Кирька предпринять. А особенно в картах.
Картежную игру затеял Кирька сам. Он не расставался со старенькой колодой карт на конном дворе и прихватил ее с собой в тайгу.
- Рома, тряхнем колодой,- заводил Кирька. Шатров морщил губы и отказывался. Наконец Кирьке удалось его уломать. Затеяли игру в очко. Крупно повезло Кириллу Метелкину. Он выиграл мелочь, что валялась в кошельке у Шатрова, выиграл куртку, бродни, кольцо. Проигравший не упирался, отдавал безропотно и клялся, что не пожалуется никому. Кирька ликовал. Надо бы остановиться, да азарт одолел.
А потом все повернуло наоборот. Отыграл цыган свои вещи и начал раздевать и разувать Кирьку.
- К-карта не лошадь, к утру п-повезет,- уверял Кирька и снова проигрывал. Пиджачок, брюки, обе рубахи, накомарник - до ненужного гвоздя в кармане проигрался. Предложил свои полосатые порты. Шатров приказал повернуться кругом, оглядел, скривился и покачал отрицательно своей кудрявой головой:
- Стирать долго придется.
Последнее, что проиграл Кирька,- обязательство самому таскать узел с проигранными вещами. Пришлось полдня таскать. А места болотистые - комары изожгли Кирьку, голой спиной почувствовал он, чего стоит «чертова зола». И хотя бы капельку жалости проявил Шатров!
- Учите, учите дурачка,- подмаргивал цыган комарью.
И Кирька страшно клялся, что когда-нибудь разоблачит картежника.
Перед сном у костра Шатров показал на своей карточной колоде такие фокусы, что у Кирьки глаза на лоб полезли. Кирька держал в руках колоду, тасовал, как попало, а Шатров угадывал карту за картой.
- Меченые они! - взъерепенился Кирька.
- «Ковать» карты старо,- пояснил Шатров.- За это картежники финское перо могут сунуть под ребро.
- Значит, ты колдун.
- Руки у меня колдовские,- смеялся Шатров.
- Т-так вот зачем ты желтые перчаточки носишь, в-великий музыкант!
- Догадался - помалкивай.
- Н-нехорошо же честных людей обдуривать,- наскакивал Кирька.
- Честных я не трогаю. А жулье жалеть незачем: любой выигрыш у них идет на пропой.
Отхлебывая из горячей кружки душистый чай, Ром искоса посматривал в сторону Кирьки, который, отгоняя комаров от покрывшихся волдырями плеч, работал березовой веткой, как в бане на полке.
- Каюсь тебе в большом грехе,- признался Шатров.- Сразился бы я с одним честным человеком в карты. Конь его не дает покоя…
Ну, уж это переполнило чашу Кирькиного терпения. Он понял, о чьем скакуне речь, и вскочил, намереваясь проучить картежника.
- Сиди, не рыпайся,- стрельнул злыми глазами Шатров, и от этого взгляда Кирьку дрожь прошибла. С издевкой Ром приказал:-Одевайся, сосунок. Я тебе урок преподнес на будущее. Понял?
- П-понял, еще бы! - безропотно согласился Кирька, рад-радешенек, что кончились его муки.
- Поклянись, что никогда не возьмешься за карты.
- Провались они, ок-каянные, во веки в-веков!
- Аминь! - подмигнул Ром, крестя Кирьку кукишем в желтой перчатке.
Пригрелся Кирька у костра, вроде и комаров не стало, и от души отлегло.
«Вздремну минуточку»,- подумал он и скрыл зевок, чтобы не выдать своего намерения раньше крикнуть: «Чур - я первый!»