3
Солнце уже утонуло за горами, когда. Зоя и Вадим заметили на тропе хозяев. Они шли рядом - высокий в парусиновой робе Игнаш и, кажущаяся совсем маленькой рядом с мужем, хозяйка. Походка их была утомленной. До слуха гостей донеслась тихая песня, исполняемая в два голоса:
Зое понравилась подредактированная строка, в которой вместо «окна» пелось «звезды зажглись». Под звездным пологом летнего вечера песня звучала особенно к месту.
- Будем знакомы,- протянул Зое руку Игнаш, и она почувствовала железную костлявость и жесткость его руки, которая одновременно выдавала и возраст и силу старого кавалериста-рубаки. Ростом Игнаш напоминал Белова.
«Белов будет таким же грубым верзилой»,- с неприязнью подумала Зоя.
- Говоришь, малость покалечился?- похлопал Игнаш Орлецкого по плечу.
- Да, не повезло,- посетовал Орлецкий.- От самого интересного места пришлось вернуться.
Игнаш внимательно взглянул на него своими жесткими коричневыми глазами и, помедлив, спросил:
- Товарищи, поди, ждут тебя?
- Кому нужна в тайге обуза?-уклонился Орлецкий от прямого ответа.
- Пойдем послушаем последние известия,- не скрывая, что в ответе он разгадал фальшь, предложил Игнаш и направился к маленькому шестилопастному ветродвигателю. Он повернул его против ветра, и через минуту в доме вспыхнула лампочка. Радиопередача заняла внимание Игната целиком, он слушал, не разговаривая и не слыша других-
- Неплохо как будто день прожит! - подытожил Игнаш и отправился в ледник, высеченный в скале, за припасами к ужину. Он принес бутылку шампанского, графинчик спирту, берестяной туесок с икрой домашнего посола и банку маринованных огурцов.
За ужином Игнаш, одетый в белоснежную рубашку й темный костюм, разлил себе и Орлецкому по стакану неразведенного спирта. Хотя спирт для Вадима не диковинка, но столько пить не доводилось. Он отлил полстакана и развел пожиже.
- Я пью один раз,- извинительно сказал хозяин и опрокинул стакан в рот.- За ваше здоровье!
Игнаш закусил огурцом, съел жареного сига и сидел молодец-молодцом, усиленно ухаживая за женщинами, весело пошучивая и каламбуря.
Захмелевший Вадим скис и без удовольствия слушал разговор за столом. Он раза два брался за подбородок, показывая этим Зое, что шутки хозяина вот с такой бородой. Зоя соглашалась с Орлецким.
- Говорят, вы брали Зимний? - спросил Орлецкий заплетающимся языком.
- Участвовал.
- А в тридцать седьмом вас зарешетили…
- Была такая беда. Не доглядели мы, старые коммунисты.
Разговор этот, видимо, бередил душу хозяина. Чтобы прервать его, он встал, взял блещущий белизной аккордеон и поставил на колени Орлецкому.
- Дай гостю закусить,- заступилась хозяйка.
Но Орлецкий сам обрадовался аккордеону. Он долго и с азартом играл песню за песней, одну современнее другой, естественно, все их посвящая Зое. Хозяева изредка подпевали, «о больше слушали. Зато не умолкал звучный баритон Вадима.
- Сыграй-ка «Смело, товарищи», а мы с Танюшей подпоем,- попросил Игнаш и даже встал - высокий, головой под потолок.
- Вам р-ре-во-лю-ционную? Пожалуйста! - пьяно выкрикнул Орлецкий. Он сбивчиво заиграл. Игнаш переглянулся с женой, и брови его сдвинулись.
- Садись, Иван Иваныч,- тихо попросила Татьяна Васильевна. Игнаш посмотрел в глаза Татьяне, потом перевел взгляд на Зою, шумно вздохнул и, помрачнев, грузно опустился на стул. Зоя поняла, как неуместен был выкрик Вадима, но и чересчур принципиальный хозяин от этого не стал в ее глазах лучше.
«Вот бы Игнаш с Сергеем сошлись,- подумала Зоя.- Оба они такие правоверные…»
- Мо-локосос! - медленно проскандировал хозяин, не обращаясь ни к кому, и вышел на улицу.
Он долго ходил по площадке. Зоя наблюдала за ним в окно, а в ушах звучало обидное слово. Ей захотелось как можно скорее уехать отсюда.
Орлецкий отпил несколько глотков спирту и, дотянувшись до палки, поковылял к Игнашу.
- Не надо бы натружать ногу,- предупредила хозяйка.
- Я на одной доскачу,- расхрабрился Вадим.
- Прошу вас, Татьяна Васильевна, помогите нам выбраться на прииск,- обратилась Зоя к хозяйке.
- Быстро надоело у нас,^- ответила та и откровенно спросила:-Тебе, Зоя, не нравится мой Иван Иваныч? Зря: он очень честный и прямой человек. А вот к другу вашему советую приглядеться попридирчивее. Вы уж простите меня…
- Вы о Вадиме?
- Да, о нем.
- Вы что-нибудь дурное заметили?