- Заметила,- не стала скрывать хозяйка.- Вадим - мелкая натура. Даже если он любит вас - немного радостей подарит.
- Странно! - пожала плечами Зоя.- Вадим образован, воспитан, музыкален.
- Образован и музыкален, я согласна,- подтвердила Татьяна Васильевна и, от волнения еще сильнее шепелявя, горячо возразила: - Отвратительно воспитан Вадим. Он плюнул в душу человеку. И вы в нем видите порядочность?
- Нельзя старомодно подходить к молодежи,- запротестовала задетая за живое Зоя.- Молодежь сегодня ершистая, но хорошая.
- Да Орлецкий внутренне стар, как баптист!
- Еще не легче!
- Меня Иван Иваныч научил понимать людей.
«Что она со своим старцем носится?» - обозлилась
Зоя и в упор спросила:
- А вы счастливы?
- Очень.
- Я сомневаюсь.
- Напрасно,- возразила Татьяна Васильевна.- Представьте, что разница в возрасте - далеко не главное.
- И все-таки мне не верится.
Татьяна Васильевна умолкла, опустив русую голову.
- Пойдемте любоваться звездами,- примирительно предложила Зоя, считая себя победительницей.
- Нет, посидим,^- возразила хозяйка, и Зоя заметила, что она волнуется.- Послушай, Зоенька, историю моей жизни. Может, чему-нибудь научит.
- Расскажите.
- Мой первый муж был красив, много зарабатывал, все нес в дом. Не курил. Пил только по праздникам и в компаниях. Любил и наряжал меня. Гордился сыном,- перечисляла Татьяна Васильевна достоинства своего первого мужа.- Соседи считали меня счастливой. А я все десять лет, прожитых с ним, изо дня в день проклинала свою жизнь.
- Но почему же?!
- Дальше четырех стен квартиры он сам ничего не хотел знать и мне не позволял.
- Так многие живут,- заметила Зоя.
- Не завидую им. Это как в гробу. Без людей-то! Без больших идеалов?
- И вы из-за этого бросили его?
- Вспоминать не хочу вычеркнутые из жизни годы! - ответила хозяйка и доверительно добавила.- Мой сын Арнольд теперь уже военный летчик, недавно съездил к родному отцу. И ты знаешь, что он мне написал: «Сейчас еще больше люблю Ивана Иваныча. Всем лучшим в моем характере я обязан ему». А родного отца он назвал мелким человечком.
- Но какое отношение имеет эта история ко мне или к Вадиму? - недоуменно спросила Зоя.
- Вадим циник.
- Сейчас такие сплошь и рядом.
- Неправда. К примеру, наш Арнолька настоящий парень. И друзья у него такие. Я бывала в их летном подразделении, знаю.
- Значит, по-вашему, я ошибаюсь в Вадиме?
- Если не удастся перевоспитать его с первых дней, вы проживете бескрылую жизнь.
Зоя затихла и задумалась. Общие истины, которые она знала и до этого разговора, вдруг обернулись конкретно. А как они будут жить с Вадимом года через два? Что их связывает? Сохранится ли их чувство? Не слишком ли глупо она поступила, отвернувшись от Сергея?.. Сердцем она уже начинала понимать, что бездумно совершила непоправимую ошибку. Ведь если признаться, то она струсила идти в глубь тайги навстречу новым опасностям, и это объединило ее с Вадимом. Выходит, ее ненависть к Сергею беспричинна.
- Давайте выпьем еще! - тряхнув высокой прической, предложила Зоя. Молча выпили холодное пенистое вино. И вдруг Зою одолели слезы. Они текли мелкие, как росинки, делая Зоино лицо еще милее: ей шли даже слезы!
- Боже мой! Боже мой! - сквозь всхлипы шептала Зоя и укоряла Татьяну Васильевну: - Почему вас не было дома, когда мы плыли вверх? Ну, почему?
Она не досказала, что произошло за эти немногие дни. Но хозяйка своим женским чутьем о многом догадывалась.
- Может, я некстати вмешалась? - сожалеюще спросила Татьяна Васильевна.
- Очень кстати,- ответила Зоя и вытерла батистовым платочком последние слезинки.
За окном шел жаркий спор между мужчинами.
- Тогда скажи мне, во что ты веришь, Орлецкий? - донесся гневный голос Игнаша.
- Ни во что! - отрубил Вадим.- Ни в бога, ни в дьявола. Возраст не тот.
- Чему ж тебя учили?
- Я лоялен. Ко мне никакие придирки не пристают,- ответил Орлецкий.
- Говоришь, лоялен? Так это же чистейшая эсеровская терминология! - загремел Игнаш.- Мы же вас учим, чтобы вы вырастали бойцами, черт возьми!
- Не будем потрясать воздух высокими словами,- скептически ответил Орлецкий.
- Разве высокие слова - это пустые колосья? Нет, братец! Если их не попусту произносить, они необходимы человеку,- напирал Игнаш.- Неужели для тебя ничего не значат слова: родина, коммунизм, служение людям?
Орлецкий только пожал плечами и промолчал.
- Значит, хочешь жить особняком от человечества? - сдержанно, но гневно допытывался Игнаш.- Выходит, это о тебе писал Бальмонт: «Я ненавижу человечество и от него бегу спеша, мое любимое отечество - моя пустынная душа». Так, что ли?