- А товарищ Игнаш не сбежал ли сам в тайгу из гущи человеческой? - язвительно спросил Орлецкий.
Игнаш не только не рассердился, наоборот, заразительно и неудержимо расхохотался.
- Слышишь, Танюша, мы оказывается с тобой сбежали от людей,- все еще смеясь, крикнул он в распахнутое окно.
И, положив длинную ладонь на плечо Вадиму так, чтобы можно глядеть глаза в глаза, он заговорил спокойно и убежденно:
- Слыхал про такую породу людей, как разведчики, следопыты?
- Сам целые три недели был таковым.
- А мы восьмой год здесь с Татьяной Васильевной. В городе на пенсии что бы я смог? Сидел бы в скверике, почитывал газеты. А тут мы обрыбили сотни озер и речек, развели соболя, ондатру, норку. Наш таежный участок самый богатый пушниной в Притуркуланье, сюда зимой съезжается множество охотников,- пояснял Игнаш, держа Вадима за плечо и не давая ему отвернуться. Потом добавил: - А еще мы ждали вас, геологов. И верим, вырастут в этой глуши сияющие огнями поселки. Готовим стартовую площадку для них. Так-то, Орлецкий! А вот вы, мне кажется, хоть и стремитесь в поселок, но бежите вы от людей, от своих друзей-товарищей.
- Ни от кого я не убегаю и ни к кому не бегу,- возразил Вадим.
- Так не бывает. Скажи, тебе Зоя кто: враг или друг?
- Здесь другой вопрос… Это любовь…
Игнаш посмотрел на него проницательным взглядом, но Орлецкий его выдержал.
Даже публичное признание Вадима, что он любит ее, в этот раз не обрадовало Зою. Мелковатым выглядел Вадим в стычке с Игнашем. В самом деле, во что он верит? И верит ли он в любовь?
Ощущение внутренней пустоты еще сильнее овладело Зоей утром. Хозяев уже не было. Вадим направился к Зое. Зоя с неприятным чувством поглядела на его конопатые плечи. Еще вчера она ласково называла их «солнышками». Сегодня они были неприятны, как и все его упитанное, пышущее здоровьем тело. «Неужели он мне стал противен?» - со страхом спросила себя Зоя.
Я по макушку счастлив! - заорал Вадим. Он снова ночью мечтал, как предстанет перед своими родителями вместе с Зоей. Вот, мол, ваш безумец Вадька, наконец, остановил свой выбор. Недурна ведь? Одно только бередило его сердце - рябиновая ночь у скалы, когда Зоя с Сергеем до утра скрывались вдали от табора. Ту ночь он не простит Зое. Он твердо потребует никогда не произносить имя Сергея…
Постелив на каменной площадке двора простыню, Зоя и Вадим долго загорали. Вадим, прищуря глаза, разглядывал флажок, вслушивался, как он плескался на ветерке, и кривил губы, вспоминая вчерашний разговор.
- Хозяин мыслит как абсолютный кретин,- заговорил он.- Видишь ли, такие, как Игнаш и ему подобные, представляют молодежи единственное место, куда она может совать нос,- это носовой платок.
- Наоборот, Игнаш сердился, что ты размазня, а не боец,- подковырнула Зоя. Вадим удивленно воззрился на нее. Он приложил руку к ее лбу, потом к затылку.
- Холодный? - спросила Зоя.
- Не станем комментировать,- с усмешкой ответил Вадим.- Одно вижу - сильно,е покраснение твоего сознания.
- Не нравится?
- Восхищен! - притворно весело воскликнул Орлецкий, прижимая обе руки к груди, и в таком же тоне закончил: - Надеюсь, крошка, все это только шутка?
- Мне уже, Вадька, не до шуток,- горько ответила Зоя и взглянула ему в лицо. Вадим «гипнотизировал» ее своим взглядом сквозь приспущенные редкие ресницы. Еще вчера этот взгляд казался Зое необыкновенным. Теперь - раздражал. Она резко спросила:
- Ты что уставился, как лунатик?
Огорошенный Вадим только повел плечами.
- Ну и ну, Зоя Аркадьевна!
4
Игнаш поправил мотор от лодки, который он нес на плече, и размашисто зашагал на новый перевал, прямо в синеву неба. Со вчерашнего вечера он был взвинчен: не стиляг он ждал в тайгу, не для них обживал он эти дремучие распадки. Он внутренне продолжал спор с Орлецким, гневно на него негодуя.
- Сытая, нахальная рожа! Он, видишь ли, делает одолжение Советской власти тем, что лоялен к ней! - вслух произнес Игнаш, и жена сразу поняла состояние мужа.
- Зачем ты, Ваня, так расстраиваешься,- попыталась успокоить его Татьяна Васильевна.- У тебя подскочит давление. Не надрывай сердце из-за какого-то уродца.
- Я его так просто не отпущу,- погрозился Игнаш.- Грош цена будет мне, старому коммунисту, если я не выбью дурь из его башки.
- Бери тогда и меня в помощницы.
- Беру, Танюша,- обернулся к ней Игнаш и, заметив, что в горячке совсем запарил жену, остановился.- Давай сегодня отставим наш дальний поход? Подумаешь, отошли каких-нибудь десяток километров.