Днем мы расположились на отдых иначе: родители должны были сами следить за своими детьми. Иногда две или три семьи объединялись и устраивались отдельно.
Обычно слонята спят, сбившись в кучу, а родители, словно стены из черного дерева, неподвижно стоят вокруг них. Слоны ведут себя очень тихо не только в то время, когда отдыхают малыши. Должно быть, это потому, что они так огромны. Слону нелегко спрятаться от врагов, и, оберегая себя от опасности, мы должны соблюдать крайнюю осторожность. Привычное наше окружение — это тишина и покой. Всякий шум нам неприятен.
Отдохнув, малыши принялись играть с родителями. В первый год жизни слоненка такой порядок почти никогда не нарушается. Ведь малыши не могут идти с утра до вечера, не поиграв и не порезвившись беззаботно. Мы тоже каждый день играли со своим Бахадуром. А однажды родители решили приучить детей к воде. Бахадуру в то время было около трех месяцев. Каждый слоненок встал между своими родителями на берегу, и все ждали моего сигнала. Но я не мог разрешить им купаться, не убедившись, что не только сзади, из джунглей, нам ничто не грозит, но и в воде нет крокодилов и акул. Я набрал хоботом немного воды и вылил ее себе в рот. Вода была пресная, — значит, акул в ней быть не могло. Проверяя, не подстерегают ли в глубине крокодилы, я до половины погрузил хобот в реку и стал ждать. Ждал я довольно долго, но никто меня не укусил, и я решил, что все благополучно. Но даже теперь матери не пустили детей в воду. Сначала мы, взрослые слоны, прошли полукругом до середины. Обычно мы очищаем таким путем воду: водяные жители, увидев в реке огромные туши, покорно уступают нам дорогу. Приняв эту последнюю предосторожность, мы кликнули слоних и слонят. Слонята не двигались с места — они боялись расстаться с берегом.
Пришлось каждому уговаривать своего малыша войти в реку. Бахадур никак не соглашался ступить в воду хоть одной ногой. Тогда я сказал ему, что мы уйдем на тот берег, а его оставим здесь. Он испугался. Я указал ему на мать, которая плескалась в реке, и объяснил, что все слоны смело входят в воду, так что бояться нечего. Но Бахадур все еще упрямился. Тогда Радха подошла к берегу и обхватила его хоботом. Тем временем другие родители уже уговорили своих детей войти в воду, Радха начала тянуть Бахадура, а я подталкивал его сзади. Через секунду он был уже в реке. Барахтаясь, он пытался удержать равновесие, но все-таки перевернулся вверх тормашками. Пришлось мне подхватить его хоботом и удержать над водой. Теперь он шагал тверже, и через несколько минут я отпустил его, но, вместо того чтобы держать хобот как можно выше, Бахадур погрузил его прямо в воду. Радха мигом извлекла его на поверхность. Бахадур изверг целый фонтан воды и громко затрубил. Немного погодя мать снова отпустила его хобот, и опять он очутился внизу. Пришлось мне поспешить на выручку. На этот раз оба мы порядком хлебнули воды. Голова у меня болела и кружилась. Но уверяю вас, Бахадур не был безнадежным тупицей, потому что после третьего раза он уже сам стал держать хобот над поверхностью. Так мы научили его не бояться воды, и через неделю он стал легко переходить реку.
Поборов воду, слон должен побороть и воздух. Я хочу сказать, что слоненку, прежде чем ему исполнится год, надо научиться узнавать по запаху любого зверя.
Первым делом мы научили Бахадура различать два главных вида запахов—’травоядных и плотоядных зверей. Потом он перестал путать хищных собак и кошек, а еще немного спустя узнал разницу между волками и дикими собаками, леопардами и тиграми. Конечно, на все это понадобилось время. Но, когда Бахадуру исполнилось два года, он знал о звериных запахах все, что следует.
Опаснее всего было иметь дело с волками, леопардами и кобрами. Однажды волки чуть не сожрали Бахадура. Это случилось, когда начался второй сезон дождей в его жизни. До самого июля с неба не упало ни одной капли. Вся природа изнемогала от засухи. Ручьи пересохли мгновенно, как капля воды в раскаленной пустыне. Реки стали тоненькими, как хвост слона, течение в них совсем прекратилось. Деревья, корни которых не уходили глубоко в землю, быстро погибли. Травы и тростники шелестели, словно солома. Гонимые жаждой и голодом, мы спешили к устью Ганга, чтобы выйти к морю.
Моральный закон джунглей таков, что, когда наступает засуха, все звери перестают охотиться и преследовать друг друга. Перед лицом общей опасности — засухи или наводнения — звери забывают вражду. Все они объединяются, друзья и враги помогают друг другу избежать опасности.
От крылатых лесных гонцов мы узнали, что нам грозит страшная засуха. Птицы, которые летают далеко-далеко, всегда могут сказать, велико ли несчастье. Услышав дурные вести, слоны, которые в конечном счете двигаются почти столь же быстро, как птицы, потому что идут днем и ночью, распространяют их дальше. В джунглях есть еще обезьяны, которые ловят молву и снизу, и сверху. Они больше всего на свете любят разносить новости. Теперь обезьяны, раздувшись от важности, прыгали с ветки на ветку и трещали без умолку: «Проснитесь, вставайте, бегите, пока все вы не погибли от жажды». Но эти дуралеи не говорили, куда бежать. Началась общая сумятица. Казалось, все джунгли в беспорядке ринулись куда глаза глядят. Вопли перепуганных зверей становились все отчаянней. Весь этот шум просто оглушал. Вдруг воздух затрясся от рева, сразу покрывшего все другие звуки. «Бонка, бонок, бо-он!» — ревели дикие буйволы. Они одни чуяли воду и звали нас за собой в сторону моря. Почему-то быки лучше других умеют находить воду. Птицы — отличные проводники в дальней дороге, но они не могут отыскать воду под землей по запаху. А вот буйволы и слоны это умеют. Птицам помогает зрение, нам — нюх. И так как в птичьих речах главное — то что они видели, мы не всегда понимаем их.