Раз пять я пообещала Василисе, что скоро вернусь, прежде чем уйти в кухню, которая была построена отдельно от дома. Хоть и село не «древнее», зато наше жильё именно такое. Во многих комнатах делали ремонт лет тридцать назад, и во время сильного ливня часто протекала крыша. Иногда думаю, что у некоторых семей бывают дома гораздо хуже, и поэтому радуюсь тому, что у нас хотя бы ничего ещё не обвалилось. Но больше всего бесят пёстрые советские ковры на стенах: ни у кого из моих знакомых их нет, а мы зачем-то до сих пор храним. Ещё у нас есть три шкафа со старыми, никому не нужными сервизами. Сколько же денег мы могли бы получить за такой раритет... Мне кажется, найдутся коллекционеры, которые с радостью всё это купят.
Мама уже успела накрыть на стол, и, когда я зашла в кухню, мы обнялись. Она спрашивала про учёбу, про новости в колледже, всячески пыталась накормить меня сразу всеми блюдами. Как обычно, мама сетовала на то, что я похудела, и вздыхала из-за моей миниатюрности. Хотя я в себе никаких изменений не замечала.
Когда мама спрашивала про мои дела, в голову сразу приходил Савелий, но я говорила о других событиях. Пока не хотела рассказывать обо всём.
Чуть позже мы вернулись в дом и пересеклись с Леной, вышедшей из зала. Василиса радостно обняла меня.
— Можно Марина поиграет на пианино? — спросила мама у Лены напряженным тоном. Какой позор, хозяйка дома спрашивает у старшей дочери разрешения на занятия младшей.
Я внутренне сжалась, ожидая ответ. Сто процентов сейчас начнёт огрызаться.
— Я уложила Мишу спать, — рыкнула сестра. — Она что, будет все выходные играть? Ни хрена она не будет играть, потерпит несколько дней.
— Вот хамка! — обозлилась мама. — Вообще-то Марине надо каждый день играть, ей нельзя делать перерывы! Ты понимаешь или нет?
— Я – хамка? На свою любимую Мариночку посмотри! Приехала и даже не поздоровалась со мной!
Супер. Мне теперь ей в ножки кланяться за такое отношение?
Мне тут же захотелось уехать обратно.
— Опять ты за своё! Эгоистка! Всё никак не перестанешь ревновать. Столько внимания тебе уделяли в детстве, даже чересчур много!
— Не-е-ет, мама, только Олеся и Марина твои любимые дочери! Только им ты уделяешь внимание! — язвительно протянула Лена.
— Хватит! — крикнула мама. — Когда Миша проснётся, Марина пойдёт играть на пианино и точка!
— Пусть только попробует, — бросила сестра и пулей вылетела из дома, хлопнув дверью.
— Хамка! — повторила мама, уйдя в свою комнату. Она позвонила папе и начала жаловаться на нерадивую старшую дочь.
От скандала заболела голова. Хотелось спрятаться где-нибудь, чтобы вокруг никто не ссорился и меня не трогали. Вот и последствия того, что у меня нет отдельной комнаты с пианино.
— Маина, подём игать? — дёрнула меня Василиса за рукав свитера.
— Пойдём, — вздохнув, я пошла вслед за племянницей, поглаживая её по спине. Удивительно, что она никак не реагирует на такие ссоры. Наверное, когда повзрослеет, станет всё лучше понимать.
Чувствую, что приехала не домой, а в колонию строгого режима. Ведь я могла заниматься своими делами только по определённому расписанию и по настроению старшей сестры.
Глава 10
В колледже кипела жизнь: все студенты и преподаватели собрались в Большом зале на концерт. Пианисты занимали свои места, переговариваясь и изредка хихикая. Из вытянутых окон лился яркий солнечный свет, что очень удивительно для ноября. Вокруг царила светлая и воздушная атмосфера, даже слишком. Почему-то персиковые стены казались более матовыми, чем раньше.
Мы с однокурсниками шли по бордовой ковровой дорожке к креслам. Впереди во втором ряду виднелась макушка Савелия, но я отреагировала нейтрально и приблизилась к третьему ряду. Соня, шедшая рядом, вдруг оживилась и остановила меня, положив руку на плечо.
— Сядь рядом с Савелием, там как раз есть свободное место, — шепнула девушка, легонько подтолкнув меня в спину.
— Зачем? — удивилась я. Она что-то поняла и начала нас шипперить?
— Ну, сядь же, давай! — заговорщически подмигнула однокурсница.
Закатив глаза, я всё же села рядом с Каргановым. На сцену вышел малоизвестный мне пианист, приехавший из другого города, и начал играть (как символично!) соль-минорную рапсодию Брамса.
Я повернулась к Савелию, и он мягко улыбнулся, глядя прямо в глаза. Вдруг парень протянул ко мне руку и, медленно стянув резинку с волос, погладил по голове. Внутри разлилось знакомое тепло, а все, кто увидел нас, начали одобрительно кивать и показывать поднятые вверх большие пальцы.