«Так, быстро пошла и поговорила с Савелием! — увидела я ответ от Валерии. — Вселенная не схлопнется, если ты просто зайдёшь к нему»
Я усмехнулась то ли нервно, то ли с весельем. Но почувствовала себя немного увереннее. Виртуальный пинок от подруги действительно помог.
Глубоко вдохнув, решительно шагнула в коридор и остановилась напротив нужной мне двери. Попыталась натянуть какое-то подобие улыбки и с предвкушением заглянула в класс. Меня охватило напряжение, но в то же время я чувствовала и азарт.
От увиденного улыбка немного погасла. Савелий, стоя возле рояля, разговаривал со своей однокурсницей Вероникой, сидевшей в кресле недалеко от инструмента.
— Привет, — только и сказала я. Когда парень поздоровался в ответ, я тут же захлопнула дверь, сделав вид, что искала кого-то другого. И вернулась в свой кабинет.
Градус настроения немного понизился. Если бы Савелий был в кабинете один, я бы зашла. Но разговаривать с ним в присутствии Вероники как-то неловко, потому что я с ней толком никогда не общалась. Не хотела получить лишние вопросы от неё.
Возможно, мне повезёт в другой раз. Но какая же стрёмная ситуация получилась всё-таки... Я слегка скривилась то ли от стыда, то ли из-за того, что не получилось поговорить с Каргановым.
Через пару часов мы, не сговариваясь, одновременно вышли из своих кабинетов. Савелий слегка приподнял брови.
— Привет, — он подошёл ко мне и осторожно обнял, заставив мою глубоко спрятанную романтичную натуру ликовать.
— Мы ведь уже здоровались сегодня, — улыбнулась я уголком рта.
— Да? — слегка растерялся парень. — Я не помню. Когда это было?
— Я заглядывала в твой кабинет, — хотелось снова скривиться, но я держалась.
Мы разошлись в разные стороны. Романтический флер растворился. Если он не помнит, виделись ли мы сегодня, то может ли он помнить свою странную фразу о пересечении жизненных путей? Вряд ли.
Теперь точно не стоило спрашивать его об этом. Наверное, я зря зацепилась за ничего не значившие слова.
Тем не менее, я продолжала видеть Савелия каждый день и гадала, что же творится в его голове. С одной стороны, я уже похоронила мысли насчёт его симпатии, а с другой, надежда воскресала каждый раз, когда он тепло здоровался со мной или обнимал.
Романтические мечтания немного рассеивались, когда возникали какие-то неудачи в учёбе. Близился отчётный концерт фортепианного отделения, и на следующей неделе многим студентам назначили репетиции в Большом зале, в том числе и мне. Утром перед репетицией я взяла кабинет, чтобы немного позаниматься, и сразу же обратила внимание, что за стенкой в соседнем классе тоже кто-то играл. Ещё и смутно знакомое, сложное произведение.
Подумав, что там мог быть кто-то из старшекурсников, я разложила ноты на пюпитре и начала работать над пьесой. Спустя какое-то время игра в медленном темпе меня утомила, и я убрала руки с рояля и расслабленно откинулась на спинку стула. В соседнем кабинете послышался знакомый голос. Его ниспадающие интонации от начала фразы к концу очень узнаваемы. Никто в колледже не разговаривал, как он. Это был Савелий.
Чтобы точно убедиться в этом, я решила провести проверку произведением, которое мы оба исполняли. В шутку я наиграла начало ре-мажорной прелюдии Баха и прервалась. Через секунду за стенкой прозвучало продолжение этой музыкальной фразы.
Я прыснула от смеха, не в силах спрятать улыбку. Теперь я не сомневалась, что в который раз в соседнем кабинете занимался Савелий. Глупо, но в тот момент мне показалось, что наша ментальная связь стала крепче.
Перед репетицией в Большом зале я решила предложить ему поиграть в моём кабинете, так как там были хорошие рояли. Появился нормальный повод, чтобы зайти к нему.
Савелий снова оказался в кабинете не один – он разговаривал с Кариной, но в этот раз я почему-то не так сильно огорчилась. Правда, они оба отказались от того, чтобы позаниматься в моём кабинете, и я не настаивала.
Как только начала репетировать с преподавателем по концертмейстерскому классу* в Большом зале, начался сущий ад. Я исполняла романс с вокалисткой, и рояль под моими пальцами звучал не так сочно, как нужно. Преподаватель чуть ли не скакала вокруг меня, несколько раз показывала, как нужно играть. Даже полетели от неё фразы из разряда: «Почему ты не можешь сыграть нормально? Ну что ты так дохло играешь?». А мне просто не хватало то ли физических, то ли моральных сил, и хотелось расплакаться от замечаний. Не знаю, почему каждый раз так остро реагировала на какие-то неудачи.