Подумав немного, я написала ответ:
«Не знаю, вроде красивый... После моих любимых корейцев мне сложно сказать».
«Женщина, угомонись, ты из реального мира!» — возмутилась подруга.
«Знаю. Может, всё-таки я неправильно поняла его слова? Может, это были обычные рассуждения?»
«Ага, он говорил про погоду, а ты такое услышала», — забавлялась Лера.
Я усмехнулась.
«Нет, я чётко всё услышала, потому что перестала играть, когда он заговорил».
«Ты так уверена в своём слухе?»
«Я, конечно, слепая бабка, но ещё не настолько глухая», — рядом я поставила смеющийся смайл.
«Ну, не знаю, что он имел в виду, но это всё очень интересно», — заключила Валерия.
Постепенно мы перешли на другие темы и ещё несколько дней не разговаривали о Карганове. Тогда в приоритете были мысли о лекциях и семинарах.
В симпатию Савелия верилось с трудом. Ещё со школы я привыкла к тому, что выгляжу, как ребёнок, что на такую зубрилку никто не посмотрит. Я наблюдала, как мои одноклассницы из года в год взрослели, хорошели, становились привлекательнее, делали макияж. А я не менялась. Только волосы постригла в шестом классе и начала носить очки в восьмом. Косметикой не пользовалась – считала, что она мне не нужна, и деньги тратить на неё не хотелось.
Я оставалась всё той же маленькой девочкой, застрявшей в двенадцатилетнем возрасте. Поэтому сомневалась, что могла понравиться Савелию. Но он, в свою очередь, постоянно напоминал о себе.
Узнав, что мы играем одну и ту же «Прелюдию и фугу» Баха, парень стал приходить ко мне почти каждый раз, когда я играла её. Постепенно я начинала привыкать к тому, что Карганов часто заглядывал в мой кабинет, когда занималась без преподавателя. Видимо, он считал своим долгом хотя бы на секунду появиться передо мной. Это произведение было своеобразной геолокацией: если из какого-нибудь кабинета звучала ре-мажорная «Прелюдия и фуга» Баха, значит кто-то из нас точно в колледже.
В один вечер Савелий, собравшись в общежитие, зашёл ко мне, одетый в чёрное пальто поверх бежевой водолазки. Такая одежда в сочетании с тёмно-серыми джинсами и белыми кроссовками смотрелась на нём неожиданно классно.
— Как дела с Бахом? — задал парень свой любимый вопрос, встав рядом с роялем.
— Нормально, а у тебя как? — лукаво поинтересовалась я, сидя за инструментом.
— Тоже пойдёт, — студент повернулся лицом к клавиатуре и поставил руки в бока, словно изображал преподавателя. — В каком темпе будешь играть на экзамене?
— Пока что у меня плохо получается играть в подвижном темпе, но я стремлюсь примерно к такому, — и я показала на рояле первые два такта.
— А почему ты играешь восьмые ноты так тяжело? — заметил старшекурсник. — Мне Луганская говорит, что их нужно играть легче.
— Не знаю, — пожала я плечами, — Валентина Семёновна не делала мне такого замечания.
У нас разные преподаватели, и, разумеется, взгляды на одно и то же произведение будут отличаться. Зачем он лезет ко мне со своими советами?
— Дай, покажу, — Савелий склонился на один уровень со мной и легонько пихнул плечом.
Карганов показал свою интерпретацию, не обошёл словом и трель в левой руке, которая вечно не давала ему покоя. Мы поговорили о некоторых местах в «Прелюдии», и парень вскоре ушёл.
Губы невольно растянулись в улыбке. И почему-то в мыслях раз за разом возникал момент, когда Савелий прикоснулся к моему плечу.
Глава 5
Обычные учебные будни скрасились кокетливым настроением. Я каждый раз ожидала каких-то новых шагов, новых действий или слов от Савелия. Неосознанно интерес к нему потихоньку повышался. Но в мыслях преобладало лишь женское любопытство – мне хотелось утвердить собственную привлекательность. Хотелось понять, правда ли я могу нравиться парням.
Все мои, так называемые, романтические истории остались в детстве. Когда кто-то признавался в симпатии, это становилось маленьким приключением. Помню, что в начальных классах я нравилась одному однокласснику, что даже некоторое время было взаимно, пока он не переключился на другую девочку. Позже из другой школы в наш класс перевёлся новенький. Тот изливал свои чувства ко мне, отправляя сообщения с корявыми стихотворениями, в которых было море орфографических ошибок. Я смеялась над ним и отшивала, как могла, а он, спустя некоторое время, разозлился и за спиной обозвал курицей или ещё какими-то подобными словами. А однажды в летнем лагере на дискотеке меня пригласил на медленный танец мальчик из моего отряда, после чего признался в симпатии. Но его слова я не восприняла всерьёз, хотя соседки по комнате активно пытались свести нас. Я мыслила разумно и твердила, что скоро мы всё равно разъедемся по домам и никогда не увидимся.