Его пальцы замерли, пуговица застряла в петле на полпути.
— Кларисса, если мне не изменяет память, вы выпили два бокала, и это вы стащили шампанское у родителей, когда у них был и гости.
— Два бокала, и все? — Кларисса смотрела, как Джеймс управляется с ее пуговицами. — Разве не тогда мы в первый раз занялись любовью?
Он высвободил из рукава одну ее руку, потом другую и бросил рубашку на пол.
— Кларисса, нам нужно говорить об этом? — Его голос звучал угрюмо и непреклонно.
Он присел, чтобы снять с нее сапоги, и легко стянул сначала один, потом другой.
— Я любила вас, вы знаете. — Кларисса не собиралась произносить это вслух, но судя по тому, как резко Джеймс вскочил на ноги, она это сделала. — Больше, чем кого-либо до нашей встречи и после нее. Вам не нужно было заботиться о шампанском. Я сама хотела…
Джеймс приподнял Клариссу, поставил перед собой на ноги и начал разматывать полоску ткани вокруг ее груди.
— Кларисса, вы пьяны. Вы не знаете, что говорите.
Она схватила его за руки, чтобы хранить равновесие, и посмотрела ему в глаза.
— И вот что получилось в результате полета фантазии испорченной молодой женщины — мы оказались вместе, несмотря ни на что.
— Кларисса… — умолял он хриплым голосом, заканчивая разматывать бандаж. С трудом отцепив ее руки, он смотрел на нее потемневшими глазами. — Нет смысла вспоминать прошлое.
Она закрыла глаза и покачивалась, испытывая облегчение оттого, что можно свободно дышать. Джеймс обнял ее и прижал к себе, его руки оказались на ее голой груди. Кларисса положила на них свои руки.
— Я думала, вы тоже хотите меня. Как я могла так ошибаться?
Кларисса открыла глаза, посмотрела на него, и у нее перехватило дыхание от того, что она прочитала на его лице. Ему тоже было больно, боль сидела глубоко в его сердце, но она не замечала этого, потому что он прятал ее.
А потом он жестко поцеловал ее, впившись в губы, потому что ему хотелось большего. Его язык с такой силой понуждал ее губы раскрыться, что это и испугало Клариссу, и взволновало. Он подхватил ее на руки — она почувствовала их силу. Она обвивала руками его шею, прижималась голой грудью к его груди и с ответной страстью не давала разомкнуться их губам все то время, пока Джеймс шел к кровати.
И тут он подбросил ее в воздух, и она приземлилась, распростершись на мягком упругом ложе.
— Доброй ночи, Кларисса, — медленно проговорил он, тяжело дыша.
Голова у нее кружилась, и она закрыла глаза, уверенная, что плохо расслышала. Но когда она снова открыла глаза, он исчез. Она была одна в очень красивой голубой комнате.
Глава 6
Когда Кларисса начинала делать наброски, она ощущала себя всевидящей, но невидимой. Несколькими быстрыми движениями угольного карандаша она извлекала правду в те краткие моменты, когда натура открывалась ей, пока та не успевала спрятать свою сущность. Красота, настоящая красота часто была суровой и грубой. Она находила такую красоту в торговцах рыбой, пытающихся всучить свой дурно пахнущий товар, в проститутках, предлагающих себя на грязных городских улицах. Была ли это сценка с соседской кошкой, греющейся на солнце, или с усталыми няньками в парке и их орущими подопечными — художнику, который жил внутри Клариссы, каждая частица жизни дарила озарение, Кларисса любила акт творения. Но еще больше ей нравилось постепенно познавать внутреннюю суть людей. Может быть, она жаждала понимания, потому что сама почти не умела скрывать свои чувства и прятаться от других. Эмоции бурлили в ней и обнаруживали себя при малейшем толчке. Сдерживать свою природную открытость было для Клариссы так же противоестественно, как если бы она оказалась в Индии и стала слоном. Любознательность, стремление открывать новое, понимать окружающий мир усиливали ее страстность и побуждали вновь и вновь исследовать жизнь с помощью своего искусства.
Сейчас она проницательным взглядом изучала Айрис, дочь мистера Беннетта, которая, несомненно, была хороша собой. Но что еще обнаружится в ней за то время, которое они проведут вдвоем? Кларисса склонилась над наброском, стараясь воспроизвести трудноуловимый рисунок скул девушки. Что прячется за этой изысканной костной структурой? Кларисса изучала глаза девушки, синие глаза, в которых была… тоска, да, тоска. Может быть, в них жила некоторая непокорность, о чем свидетельствовал и крепко сжатый рот в форме сердечка. Девушка повернулась, услышав, как вдалеке залаяла собака, и Кларисса недовольно нахмурилась. Айрис буркнула «pardon», ее французский был более чем хорош. Да, решила Кларисса, Айрис принадлежала к тем людям, о которых принято говорить «бриллиант чистой воды».