– Ты был с друзьями.
– Один из них был подругой.
Трейси чуть не швырнула трубку на рычаг. Но заставила себя выслушивать его безумную историю еще несколько крайне болезненных минут.
– Я закончил ночь в постели с Кристал Смит.
– Почему ты мне об этом рассказываешь?
У него был голос провинившегося человека:
– Потому что ты должна знать.
– О'кей. Теперь я знаю, что ты двуличный, лживый, ни на что не годный…
– О-ох…
– Что? Собираешься спорить со мной?
– Нет. Не хочу причинять тебе еще больше боли.
– Ура. Спасибо. Кстати, кто такая Кристал Смит?
Остин сделал маленькую паузу, прежде чем ответить:
– Ты ее не знаешь.
«Вот и прекрасно, – в бешенстве подумала Трейси. – Потому что если когда-нибудь встречусь с ней, выцарапаю ей глаза и скормлю их коршунам. И это случится сразу после того, как я выглажу моим автомобилем твою рубашку. Когда она будет еще на тебе».
– Трейс? Ты здесь?
– Да. Ногти подпиливаю. Так на чем это мы остановились? Ах, да, ты вылез, наконец, из постели некой потаскушки по имени Кристал Смит.
– Не говори так. Как будто я и без этого не чувствую себя виноватым. Я… должен кое-что сказать тебе.
Трейси окаменела: – Что?
– Она беременна. Поэтому я и женюсь на ней. У меня нет выбора. Ты знаешь, как я отношусь к таким вещам. Мой ребенок не должен думать о том, кто же его отец.
Слезы катились по щекам Трейси и капали на блузку, оставляя большие мокрые пятна.
– Я понимаю. – Ей удалось выдавить эти два слова, прежде чем слезы хлынули потоком.
– Это все, что ты можешь сказать? – спросил он.
– Как насчет «прощай»?
– Не позволяй нашим отношениям оборваться вот так, сразу, Трейси!
– Прости. Мое руководство по этике не охватывает подобных ситуаций.
– Я люблю тебя, Трейс. – Эти слова едва пробились сквозь полузадушенный, всхлип.
– Не говори так! Не смей! – Трейси почти визжала.
– Эта девушка носит моего ребенка. Я должен поступить честно.
– Так и сделай, Остин. Действуй, поступай честно.
Трейси мягко положила трубку на рычаг. Она опустила голову на подушку и плакала, пока ее бедное сердце не разбилось на миллион кусочков и зазубренные края не изрезали ее душу.
Глава 1
Спустя шесть лет
Трейси прислонила расписание занятий к рулю своего старенького «камаро» и медленно вела машину, поглядывая на бумагу у каждого светофора. Восемь тридцать. Для начала ознакомительная встреча-завтрак всего преподавательского состава. Затхлые пончики и водянистый кофе, предположила она, и масса незнакомых имен, которые надо запомнить. Какой-нибудь добрейший седовласый профессор, преподающий в университете Оклахомы с тех пор, как магнолии были еще молоденькими деревцами, проведет ее по кругу, как породистого щенка. Ее будут представлять людям, которые, возможно, забудут, как ее зовут, уже ко времени ленча.
Она направила автомобиль на свободное место на преподавательской парковке, взяла кейс и листок бумаги, который будет подсказывать ей весь сегодняшний день, что и когда делать, и двинулась через университетский городок. В прошлом месяце, когда она согласилась занять должность преподавателя на факультете английского языка и литературы, она впервые за последние почти шесть лет вернулась в университет Оклахомы. Не многое здесь изменилось с тех пор. Башни-близнецы студенческого общежития по-прежнему возвышались на севере городка, огромные магнолии все так же затеняли лужайки, на тротуарах были все те же трещины, а фонтан терпеливо ожидал, когда очередные новички-первокурсники выльют бутыль пенистого моющего средства для его ежегодного купания.
Возвращение в Дюрант после стольких лет было немного пугающим. Теперь она преподаватель, а не студентка, но вместо того чтобы успокоиться, она разволновалась еще больше. Перед библиотекой ее обогнал молодой мужчина. На нем были футболка, синие джинсы в обтяжку и ковбойские сапоги со сбитыми каблуками. Его длинные ноги и легкая походка напомнили ей об Остине. Соглашаясь принять эту работу, Трейси поклялась не вспоминать о прошлом. Как бы сильно ни любила она его когда-то давно, лучше забыть об этом. Вполне возможно, он живет сейчас в каком-нибудь крошечном техасском городке. Интересно, получил ли он степень, к которой так стремился? Или отказался от этой мысли и начал разводить страусов эму на ранчо, а может, ввязался в еще какое-нибудь не менее глупое предприятие… Она строго приказала себе остановиться. Остин всегда серьезно относился к тому, что делал.
Она зашла в дамскую уборную и еще раз осмотрела себя в зеркале, потом выдавила из себя улыбку, попыталась встряхнуться и приготовиться запоминать имена. Освежила макияж и подтянула широкий мягкий кожаный ремень на своем легком бежевом льняном платье.