Вот так. Я жестом отключил экран и поднялся. Костюм перестал вибрировать, под ним на полу остался черный след из связанной реагентом осыпавшейся сажи. Потянул носом – запаха тоже не было. Быстро одевшись, я вышел из номера и пошел к лестнице.
Войцех сидел за столиком у стены. С пустым взглядом, обращенным внутрь себя, опустившимися плечами, он крутил в руках солонку, крышка отлетела, белый порошок просыпался ему на колени, но морф этого не заметил. В зале сейчас было многолюдно. Я двинулся к своему сопровождающему, лавируя между столами, занятыми одиночками и целыми компаниями, отодвинул стул и опустился на жесткое сиденье. В зале было не особенно шумно, но пришлось повысить голос, чтобы перебить звон посуды, приборов и многоголосого шума:
– Давно тут сидишь?
– Что? – Войцех вынырнул из собственных мыслей, сфокусировался на мне. Улыбнувшись чуть виновато, ответил: – Нет… Нет, успел домой заскочить на пару минут, вот только приехал.
Я посмотрел на него внимательнее. Комбинезон действительно был другой, свежий, без копоти и темных пятен пота. Распорядившись насчет заказа, я сказал:
–Хаммер обещает всю возможную помощь, так что мы их найдем.
– М? – морф моргнул, снова возвращаясь в реальность. – Хорошо. Даже отлично! По камерам-то хоть что-то получилось?
– Надеюсь. У него там спецы сразу взялись за дело, сказали, что максимум сутки на все про все.
Подкатила тележка, я снял свой заказ, переставил на стол одинокий стакан, покрытый конденсатом – единственное, что выбрал Войцех. Морф поднял стакан, сделал длинный глоток, затем аккуратно поставил опустевшую наполовину емкость на скатерть.
– Хорошо. Узнаем, кто этих ребят…
Он нервно сглотнул, снова взялся за стакан, но опустил на скатерть с отчетливым стуком. Я без интереса ковырял вилкой в каком-то блюде дня, не отводя от Войцеха взгляда. Морф не сразу заметил, да и понял как-то по-своему, спросил:
– Сомневаешься? Я сомневаться не хочу, и не буду. – Он начал наливаться темной кровью, пальцы на стакане дрожали. – Двадцать три! – он сорвался на крик, на нас начали оборачиваться, и он продолжил вполголоса: – Двадцать три человека! Сожгли! Заживо! Чтобы что? Чтобы ты не нашел какой-то сраный кусок ткани!
Войцех вскинул стакан, стекло отчетливо звенело об зубы, пока он в два нервных глотка не опустошил его. Я отодвинул тарелку, положил подбородок на сложенные домиком пальцы, а морф продолжал распаляться:
– Я сперва думал – ну убийства и убийства, мало тут их каждый день? То пьяные, то разборки… Постоянно! Да и убийство-то одно по сути… А тут – хладнокровное! Я бы…
Он зарычал, тяжелый костлявый кулак грохнул об стол. На нас уже откровенно пялились, но морф не замечал этого. Я оборвал его:
– Тише! Держи себя в руках! – я искал его взгляд, но не находил. – Сказано тебе, что найду, так что давай спокойнее!
– Я спокойный буду, когда вот этими руками горла вырву! – мы вдруг встретились глазами, и я оцепенел. Зрачки его сжались в точку, такую крошечную, что ее почти не было видно. По лысой голове и лбу катились капли пота, падали на скатерть, оставляя влажные пятна. Он был под препаратами, я видел это настолько ясно, что даже не требовалось проверять.
– Эй! – я вытянул руки ладонями вперед, заговорил тихо: – Давай не будем, хорошо? Давай так сейчас сделаем: я иду к себе, ты – к себе, будем ждать новостей от Хаммера. Несколько часов у нас точно есть, да? Так что поднимаемся, поднимается…
Я поднялся сам, подошел к Войцеху. Морф позволил взять себя под руку, тяжело встал и пошагал к выходу. Служба автоматических такси отозвалась мгновенно, и на выходе нас уже ждал беспилотный карт. Я усадил Войцеха на пассажирское сиденье, считал открытую информацию о его квартире и передал ее автомобилю. И только когда карт скрылся в толпе, смог свободно вздохнуть. Морф, тяжело переживающий гибель своих соплеменников? Хаммер и другие из нормов рассмеются мне в лицо, если я попробую им об этом рассказать.
В этот момент за спиной раздался голос:
– Господин Коростылев? Вашему другу совсем плохо. Никогда бы не подумала, что они так могут, если бы не увидела сама.