– Я сейчас в секунде от того, чтобы сорваться и уйти к ним.
Выглядело это немного наигранно, но по серьезным глазам я понял, что морф не совсем шутит. А то и совсем не шутит.
– Так иди. На сегодня работа окончена.
Я жестом показал, что он свободен. Войцех заметно повеселел, расплылся в улыбке, но все-таки сказал:
– Так выдернешь же потом все равно! Навязался ты на мою голову!
Но задерживаться не стал, пошагал, не оборачиваясь. Я повернул в другую сторону и пошел к гостинице, попутно проверяя входящие. Пришел ответ по поводу доставки с Марса, из-за которой произошел конфликт с Новотным. И еще один пакет с Земли. Информационная внутриведомственная рассылка, подписки, несколько видео. Но интересовали меня не они, а то, что было спрятано под многослойным фрагментированием и шифровкой. Файлы по делу Матильды, интернатовской подруги погибшей Евы Фишер.
Глава 16 О русалке и ремонтнике
По лестнице не взбежал, а взлетел. В коридоре второго этажа было все так же безлюдно. Удаленно запустил сканирование помещения. Пиликнул сигнал окончания работы программы: в комнатах не нашлось ничего подозрительного. Но я все равно пошел к себе не торопясь, стараясь двигаться медленно и размеренно на случай, если пропустил что-то из следящего оборудования. Пиджак занял свое место в шкафу, я разулся и лег на кровать, закинув руки за голову. И только теперь, закрыв глаза, вернулся к папке с данными, которую все это время компилировала из фрагментов специальная программа.
В папке нашлось полсотни текстовых документов, часть из которых – стенограммы допросов и разговоров со свидетелями. Так же там было несколько видео и галерея с фотографиями высокого разрешения. Я начал с них, и даже удивился, обнаружив старое изображение Евы Фишер: оказывается, русалка в прошлой жизни была мулаткой с хорошо заметными чертами коренных жителей Центральной Африки. Нашлись здесь и фотографии молодого Ромашина, и шрам через половину лица на них уже присутствовал. Завершив с ними, я принялся за документы и видео, и начать решил с кратких биографий будущих морфов.
Сначала я открыл файл по Ромашину. Родители Сергея в составе миротворческих сил занимались восстановлением разрушенных очередной войной городов в Эритрее. Они погибли, когда повстанцы начали неожиданное контрнаступление. Маленький Сергей исчез, ему на тот момент не было и пяти. И нашелся только через семь лет, когда федеральные войска зачистили один из последних повстанческих лагерей с контингентом из несовершеннолетних боевиков. Ромашин выжил случайно: он был ранен в самом начале боя и лежал без сознания под обломками сторожевой вышки. Затем новая удача: его нашли, когда подтянулись миротворцы, и местные просто не успели мальчика добить. И только уже в госпитале, зашивая разорванное лицо, под многолетним слоем грязи и загара врачи рассмотрели в нем европейца.
После недолгого лечения Ромашина отправили в Россию, в подмосковный интернат, где с ним работали лучшие психологи. Специалисты особо отмечали, что Сережа сам шел на контакт, пусть в первое время и случались проблемы в общении: русский язык мальчик забыл почти полностью. Но он быстро социализировался, из члена подросткового боевого подразделения превращаясь в обычного, пусть и слишком односторонне развитого мальчишку. Выяснить причастность Ромашина к преступлениям банды не удалось, и его прошлое решили скрыть.
Следующим было дело Евы. Ее родители погибли, когда девочке было одиннадцать. Круизное судно, на котором плыла семья Фишер, недалеко от Мадагаскара перехватили сомалийские пираты. Отступая с корабля, захватчики увели около сотни пассажиров для получения выкупа и в качестве живого щита. Пиратской флотилии из пяти боевых катеров почти удалось скрыться, но на подходе к территориальным водам Сомали их перехватили русские патрульные корабли. После короткого боя сомалийцы сдались. Пиратов этапировали на российскую военную базу, там же оказались и заложники, которых после проверки вернули в Антананариву для дальнейшей отправки по домам.
С Евой же все оказалось не просто. После пережитого девочка была в шоке, на контакт не шла, к тому же никаких документов при ней не оказалось. Запрос по списку пассажиров дал неутешительный результат. Родственники по линии матери нашлись в ЮАР, но в девочке были не заинтересованы в виду того, что брак с белым не приняли и ребенка от такого брака не признавали. Отец же Евы был русским с немецкими корнями. Сам из детского дома, ближайшие родственники в Германии, но они даже не ответили ни на один из трех официальных запросов. В результате Ева оказалась в одном интернате с Ромашиным.