– Да, Вячеслав Сергеевич. Не могу долго разговаривать, эту информацию нам сказано придержать, приказ откуда-то с Центральной станции. Мы проводили инвентаризацию, чтобы перераспределить оборудование, и… В общем, часть техники, на которой работала Ева, не найдена, и пропала она давно. Мы считаем, что в день ее гибели или чуть позже. Сначала думали, что кто-то из наших подсуетился, и теперь для правления и полиции это основная версия, но на станции оборудования нет, мы проверили.
– Принял. Когда будет официальное заявление?
– Его не будет. По крайней мере, не в ближайшие недели. По бумагам провели, что все на месте. Так что я сразу решил связаться с вами. Новой информации по Еве пока нет?
В последних словах звучали надежда и нетерпение. Я ответил:
– Мне нельзя разглашать детали, извините.
– Понимаю! Рассчитываю на вас! Мы все тут рассчитываем! Успеха!
Он отключился, я открыл пришедшее сразу после этого сообщение со списком пропавшего оборудования. Секвенсоры, портативные автоклав и дистиллятор, несколько ламинарных камер, инкубаторы… Закрыв список, я остановился и задумался. Караваеву я поверил. Если это дезинформация, то для чего? Кто и что выиграет, если следователь с Земли, с которым почти договорились, получит новую зацепку? Нет, скорее, это именно след.
Ладно, пометим как важное, а пока возьмемся за текущие. Набрав Войцеха, – голос у него был сонный и недовольный, – я дождался, пока тот расскажет, что думает о звонящих в неурочное время, и сказал:
– Свяжись со своим другом, с Куртом, и сообщи, что мы скоро будем на станции.
– А? Что-то накопал? – Войцех моментально проснулся. – Что именно?
– Просто захотелось посмотреть, как там что. Давай, я уже иду к ангару для атмосферников.
Отключившись, я скинул ему метку, в каком именно ангаре арендовал челнок. Ждать некогда. Перед глазами стояла черная бесформенная клякса, выходящая из комнаты Ромашина. Что же тебе там было нужно? И что в той коробке?
Добираясь до ангара, постоянно ощущал спиной тяжелые взгляды. Хоть внешне морфы старались не показывать неприязни слишком откровенно, но все равно время от времени я натыкался на откровенную враждебность. Уже на подходе к шлюзу меня едва не сбил с ног скат, причем, выставил он крыло намеренно, толкнув в стену. Я проводил его долгим взглядом, но он даже не обернулся, а через пару секунд уже скрылся в толпе.
Войцех был уже внутри. Поглядев на меня, он спросил:
– Чего случилось?
– Да так… Не в курсе, что происходит? Все какие-то злые, напряженные.
– Ну… Так это, всегда такое бывает. Сначала эйфория, потом начинают психовать, рычат, как дикие. А потом отпускает их. Побочка.
– Ну, раз всегда, тогда понятно. – Я посмотрел в его честные глаза. – Управляющему сообщил уже?
– А то! – Войцех кивнул. – Говорю, жди, летим смотреть, раз сам позвал. Он аж расцвел! Что-то там начал про радость, но я уже не слушал…
Мы спустились в челнок, Войцех сразу же упал на диван. Пристегнувшись, откинулся на подушки.
– Я бы тут жил!
– Никогда на таких не сидел? – спросил я через плечо. Морф ответил со смешком:
– Спрашиваешь! На скотовозах пластиковые сиденья в два ряда. А ты чего это делаешь?
Я как раз заканчивал проверку. Откинув сиденье дивана, достал спасательный набор и рассматривал индивидуальные баллоны с кислородом.
– Проверяю. – Я пожал плечами.
– Понятно. Летим?
– Да. Укажи маршрут.
– Будет сделано. Ого!
– Что случилось? – Я обернулся на возглас. Войцех объяснил:
– Буря идет. Вон, видишь? Газовиков зацепит, но самым краем, не опасно.
На трехмерном экране темная стена приближалась к станции. Выглядела она угрожающе даже в таком упрощенном отображении, но я решил в оценке рисков довериться Войцеху. Залезать в служебные отсеки и сверять основные баллоны не стал. Опустившись на диван напротив Войцеха, открыл виртуальную навигационную панель, здесь тоже на первый взгляд все было в порядке. Что ж, пора отправляться.
Заскрипели над головой захваты, грохнуло, на миг возникла невесомость, когда челнок провалился в атмосферу, но падение быстро сменилось контролируемым погружением. Я смотрел, как точка на трехмерной виртуальной карте ползет по линии траектории погружения, которая упирается в станцию газоразделения.
За все погружение не произнесли ни слова. Я старался определить, в порядке ли газовая смесь, все же прошлый мой полет не остался без последствий. Войцех же раскинулся на диване и дремал, чувствуя себя вполне комфортно. А к тому моменту, когда челнок приблизился к пункту назначения, я и сам уже почти успокоился.