Глава 18 Газоразделитель
40 лет назад
– Нет… нет, я его не видела с утра. Что-то случилось? – Это мать. В дверь постучали, когда уже пора было ложиться спать. Два голоса с той стороны, старый и молодой.
– Ничего особенного… – говорит молодой.
– Сержант! Ты чего мелешь! – обрывает старый.
– Что случилось?! – Голос матери дрожит, мальчик из-за двери видит, как блестят ее глаза, но она не плачет. Она теперь совсем не плачет.
– Тут такое дело… В общем… Ваш муж с друзьями проник в центр реабилитации возвращенцев… э-э-э… ревоплощенных… Десять человек убито, мы поймали почти всех нападавших, только ваш… это… Говорите, значит, не видели?
Шум подъехавшего лифта, скрипят двери.
– Вот он! У него нож! Стоять! – Это из подъезда. Шум, громкий хлопок петарды, еще и еще. – Твою…
Мать опускается перед мальчиком на колени, берет его за плечи горячими сухими ладонями:
– Я должна тебе что-то сказать.
Все исправится, но никогда не будет прежним. Бунты на недели охватят весь мир. Мальчик станет старше и сменит отчество.
***
Сложив скафандры в шкаф, мы прошли к внутреннему люку. Остановившись у панели управления, Войцех нажал виртуальную клавишу включения света, и бесшумно зажегшиеся лампы залили ангар холодным белым светом.
– Отлично. – Я кивнул, окинув помещение взглядом. – Идем?
Морф открыл дверь. Ворвавшийся изнутри из-за разницы в давлении воздух принес запахи старого пластика, ржавчины и истлевшей органики. Грязь лежала под стенами, посреди кругового коридора тянулась чистая дорожка там, где ходили обитатели станции. Свет давали панели с уже становящимся привычным сдвинутым спектром, горящие одна через три. Нас никто не встречал, не смотря на то, что мы сообщили Курту о скором прибытии.
– Смотри-ка, ничего не меняется, а? Вот этот ботинок похож мой… Ага!.. Что-то тут тихо, – Войцех прислушался, неожиданно крикнул: – Эй, где все?
Я тоже прислушался и услышал далекие голоса.
– Впереди, примерно треть оборота.
Оправив еще не разгладившийся после скафандра костюм, я пошагал по коридору. Войцех пошел следом, хмыкнул удивленно. Станция была совсем маленькая, коридор изгибался так резко, что почти вызывал тошноту и головокружение. Голоса становились громче, к ним добавился грубый смех, скрип мебели по пластиковому полу. Войцех сказал:
– Если я правильно помню, там бар. Ты это, будь потише, босс, хорошо? И до поры не суйся.
Он мягко отстранил меня, обошел, вдруг выпрямился, разводя плечи. Втянув носом воздух, морф резко выдохнул и пошел уверенным широким шагом. Мне тоже пришлось ускориться, чтобы просто не отставать. Шум становился все громче, достиг пика, когда за изгибом впереди в стене открылся широкий светлый проем: герметичная створка была сдвинута в сторону, кроме шуток и ругани выпуская еще и запах дешевого алкоголя, и дым сигарет с релаксантом. Спина Войцеха напряглась, он снова остановился, бросив через плечо предупреждающий взгляд, и заорал, шагая в проем:
– Здорова, черти атмосферные!
На несколько секунд в помещении повисла звенящая тишина. Затем кто-то проревел низким басом:
– Войцех! А ты все такой же урод, а?!
– Да, да, да, Джонни, ну должен же ты хоть на чьем-то фоне смотреться хорошо? – Он сделал знак входить, не глядя в мою сторону. – Мы с тобой потом обсудим твою рожу, я по делу. Сопровождаю важную птицу, которая расследует, кто наших ребят зажарил.
Меня встретила ледяная тишина. В небольшом, в общем-то, помещении за столами, прикрученными к полу, сидело десятка полтора морфов. В основном скаты, обычные для глубинных атмосферных станций, и несколько ремонтников, выглядевших, как братья Войцеха, разве что комбинезон у того был чище и почти новый. Того, кого назвали Джонни, я узнал еще до того, как тот заговорил. Огромный, затянутый в черный от масла и грязи комбинезон, он сидел за центральным столом, собрав крылья, но выглядел при этом не менее внушительно. Он оглядел меня с ног до головы, крошечные глаза сверкнули, морф бросил холодно:
– Столичная штучка? Костюм не замарай.
Остальные зашумели, загоготали, кто-то демонстративно сплюнул на пол. Я подождал, пока станет тише, сказал:
– Как вам уже сказал Войцех, я занимаюсь расследованием убийств, и в том числе аварией на мусоросжигателе. Не прошу уважения или поблажек по этому поводу, я здесь по личному приглашению Курта Шмитца. Я мог бы вообще не заходить к вам, но захотел посмотреть на людей, о которых он так хорошо отзывался.