Никто понятия не имел, насколько тяжело было в эти мгновения самой Дарье. Ее сердце изнемогало, разрывалось на части, стоило лишь взглянуть на убитого ее утратой Витольда. Все ее существо тянулось к нему, желая хоть как-то облегчить страдания того, кто внезапно оказался не безразличен. Но Дарья понимала, что сейчас не имеет права на ошибку. Если богиня учует в ней хоть намек на слабость – все пропало.
- Я могу устроить нечто подобное и для тебя, - коварно пообещала ворожея.
…и Морана дрогнула. Что-то в облике богини изменилось. Стужа, что сковала лес, перестала быть такой губительной, как пару секунд назад.
- Сейчас ты можешь обещать, что угодно, - резонно заметила богиня смерти, не показывая вида, что лед уже тронулся.
- Ты ведь понимаешь, что мои слова – не пустое сотрясание воздуха, - ответила Дарья. – Я сделаю так, что твой мужчина придет к тебе сам – будет с ума сходить от любви. Сможешь удержать – твоим будет.
- А если не смогу?
Теперь настало время для снисхождения Дарьи. Ворожея вскинула на Морану хитрый взгляд насыщенно-синих глаз, в которых плескалось веселье.
- Да, неужели? Уверена, у тебя припасено мно-ого методов. Ты же богиня, дочь самой Лады. С тобой ли тягаться простым смертным женщинам. Твоя любовь против ее, твои чары против смертных…
Понимая, к чему клонит ворожея, Морана улыбнулась. В ее глазах загорелся недобрый огонь, который выдал богиню с потрохами. Даже если она сейчас попытается сделать вид, что ей это не интересно, Дарья знала, что победила. Поймать на любовь можно каждого, нужно только выбрать правильную наживку.
- Проведешь ритуал жертвоприношения, - велела Морана. – Учить, надеюсь, не надо?
- Не надо, - кивнула Дарья.
«Хитрая сучка, - подумала про себя ворожея. – Хочешь отрезать мне пути к отступлению потом, да?»
- Хорошо, - кивнула богиня. – Пусть по-твоему будет. Можешь вернуться к своему Лешему. Твое тело я пока…
За их спинами раздался оглушительный треск. Казалось, что-то огромное пробиралось сквозь густые заросли, прокладывая себе путь напролом.
Дарья обернулась. Всматриваясь в плотные заросли терновника, оплетенного замерзшими обмякшими стеблями ежевики, ворожея изо всех сил старалась сохранить остатки самообладания. Хотя внешне она казалась спокойной, на самом деле ей хотелось с воплями убежать черт знает куда. Все это – ее смерть, дикий холод, Морана, полный скорби душераздирающий вопль Витольда настолько подорвало Дарью, что она с трудом держалась. Силясь хотя бы оставаться на ногах, она до боли в глазах искала то, что нарушило их с Мораной беседу. Конечно, кто бы там ни был, сути дела это уже не изменит, поскольку богиня дала разрешение. Пойти на попятную она уже просто не смогла бы.
Когда из лесной чащи вышел громадный бурый медведь, Дарья пошатнулась. Она точно не удержалась бы на ногах, если бы ее поддержали изящные такие слабые с виду руки с длинными темно-зелеными ногтями. Судорожно дернувшись, ворожея обернулась.
Рядом с ней стояла та самая лесавка, которая когда-то заманила в леса Витольда мужа Анны.
- Успокойся, - тихо сказала она. – Мара меня не видит, - пояснила свое присутствие, называя богиню одним из известных всем имен. – Ничего не говори, иначе она поймет, что не так что-то. Витольду не говори, что видела меня. Пусть думает, что я в миру и счастлива. Предупреди, что всем, кого отпускает должен имя давать. Иначе, лесная нечисть погибает, оказавшись за пределами родных земель. Теперь о Моране. Ритуал на ее кольце сделай – так сможешь влиять на ход ритуала. И не бойся. Тело она твое не получит, я успела вовремя предупредить…
Дарья почти ничего не поняла из быстрого монолога лесавки. Она говорила так, словно боялась не успеть. Казалось, у нее мало времени, а информации слишком много, поэтому лесавка выдавала все сумбурно, короткими фразами. Не закончив одно, переходила ко второму, затем перескакивала на третье… затем, вовсе исчезла.
Тем не менее, появление лесавки помогло ворожее отвлечься от момента с медведем. Увидев зверя, она на короткое время вернулась в те мгновения, когда была убита похожим на этого зверем. Воспоминание прошибло Дарью холодным потом, от чего все внутри снова захолонуло. Она почти не помнила боли от когтей Ярило, но послевкусие осталось чудовищное.