Потом он снова устало уронил голову на пол и сладко потянулся, на мгновение выпустив когти, после чего его горящие зеленым огнем глаза закрылись, и по кухне разлилось громкое умиротворенное урчание. Стас успел заметить, что усы у Малыша и правда свернулись неровными белыми спиралями – но довольного зверя это, похоже, не беспокоило.
- Ну не мерзавец ли? – Нина Спиридоновна обернулась к молодому человеку и ахнула, мгновенно забыв о «неблагодарной скотине». – Да что ж это..? Где ж ты так?!
Камский собрался пошутить, что он, в отличие от кота, провел время далеко не так приятно, но свет в кухне внезапно стал меркнуть, и молодой человек, привалившись спиной к стене, медленно сполз по ней на пол.
- Ты меня напугал еще больше, чем эта бессовестная зверюга! – выговаривала Нина Спиридоновна своему троюродному внуку спустя два дня, когда жар у него немного спал и он смог сесть на кровати и выпить чашку бульона. – Температура под сорок, в себя не приходишь, врач плачет, что у нее антибиотиков нет…
- Тяжело тебе было за мной ухаживать? – виновато спросил Камский, машинально почесывая за ухом лежащую рядом и громко урчащую «бессовестную зверюгу».
- Да нет, не очень, мне Стаська помогала тебя переодевать и обтирать – без нее я бы не справилась! – охотно принялась рассказывать старушка.
- Стаська..? – изумленно переспросил ее внук, чувствуя, что заливается краской, и безуспешно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из этих двух суток, когда он валялся с температурой в полубессознательном состоянии.
- Ну да, она же умеет это все, с детства за сестрой ухаживает. Сейчас вот к ней пошла, домой, чтобы ее надолго не оставлять…
- За какой еще сестрой? – удивился молодой человек, морщась от боли в спине, возвращавшейся к нему при каждом неосторожном движении.
- А она тебе не рассказывала? – в свою очередь удивилась Нина Спиридоновна. – У нее есть младшая сестренка, с детства парализованная… Неужели она ничего тебе не говорила?
- Нет, - покачал головой Станислав, лишь теперь сообразив, что хотя Анастасия постоянно бывала в гостях у его бабушки, к себе домой она ни ее, ни Камского никогда не приглашала.
- Язык мой болтливый! – отвела глаза в сторону пожилая женщина. – Ладно, ты тогда не говори ей, что я тебе это рассказала – видимо, она стеснялась… Пусть сама тебе все скажет!
- Да, пусть лучше сама… - протянул молодой человек, осторожно укладываясь на бок и еще крепче прижимая к себе мурлычащего Малыша. Поверить в то, что ничем не примечательная и похожая на сотню других девушек смешливая Анастасия много лет ухаживала за тяжело больным человеком, было гораздо труднее, чем в существование Хозяйки Медной горы или невидимой подземной кошки.
И что-то подсказывало Стасу, что ему предстоит узнать о соседской девушке еще много неожиданного…
Он поправился и вскоре начал работать в вечерней школе для не имеющих среднего образования шахтеров. Дел на работе и дома было так много, что на воспоминания о проведенной в лесу ночи и на размышления о том, что тогда произошло, у молодого учителя почти не оставалось времени. Впрочем, желания думать об этом у него тоже не было.
К лесу он с тех пор даже не приближался, и постепенно воспоминания о прогулках с зеленоглазой девушкой и о бегстве из чащи за светящимися треугольниками становились все более блеклыми и похожими на сон.
Правда как-то осенью, в конце первой учебной четверти, Станислав – к тому времени уже не Камский, а Игнатов – один раз все-таки случайно забрел к лесной опушке, гуляя по городу в редко выдававшийся ему свободный вечер. Погрузившийся в мысли о приближающихся экзаменах, он не заметил, как оказался перед стеной голых черных деревьев, и остановился, лишь когда был совсем рядом с ней. Тогда, оглядевшись по сторонам, молодой учитель вдруг заметил, что справа от него по уходящей в глубину лесной чаще тропинке бежит длинная цепочка ярких светло-синих огоньков. Присмотревшись, он понял, что впереди этой цепочки движутся два более крупных светящихся треугольника, а за ними вереницей следуют пять или шесть пар треугольничков поменьше.
СПб, 2015
Конец