— Маловероятно, — продолжал Миллер, — но малейшая деталь может пролить свет на эту загадку.
— Так о ком же вы говорите? Кто этот человек, мистер Миллер?
Он колебался.
— Мне трудно вам говорить, но, понимаете, это необходимо.
— Я понимаю, — нетерпеливо сказала Кэрол. — Говорите же, черт вас возьми! Скажите, что вам нужно, и дайте мне жить спокойно.
Она схватила пакет с тушью, будто собираясь уходить.
Миллер быстро кивнул, опуская глаза, как провинившийся школьник.
— Человек, о котором я хочу вас спросить, — наконец сказал он, — ваш брат.
Она не знала, сколько эти слова эхом отзывались в ее мозгу — две секунды или две минуты, — но она пережила целую гамму чувств: от шока к гневу, сожалению, страху, горю и, наконец, к простому изумлению. В конце концов осталось лишь спокойствие. Она спокойно подумала, правильно ли она расслышала, и сама себе ответила. Конечно, если в его списке действительно был Томми, легко объяснить, почему он преследовал ее и почему так неохотно рассказывал правду.
Но хотя Кэрол могла теперь объяснить поведение Миллера, она не сумела смягчить свой ответ.
— Мистер Миллер, — сдержанно сказала она, — вы так и не сообщили, на кого вы работаете и почему следите за мной, а не за ним, раз он на подозрении. Не может быть, чтобы вы хотели сохранить свои подозрения в секрете от него, — вы должны понимать, что я обязательно позвоню ему и…
— Я сказал, на кого я работаю, — перебил Миллер. — Я работаю сам по себе. И я проверил передвижения вашего брата. Что касается вашего звонка ему, естественно, ваше желание понятно.
— Вы работаете сам по себе, но на кого? — парировала Кэрол.
— На себя.
Она уставилась на него, пытаясь понять, что он имеет в виду. Неужели он потратил столько времени на поиски по своей инициативе?
— Так вы сами по себе, — начала она еще спокойно, но в ее голосе уже появились ядовитые нотки, — и, прорабатывая малейшие улики, решили, что мой брат может быть виноват в подобном преступлении.
— Он один из подозреваемых, мисс Уоррен. Вот и все, что я сказал. Но кто бы ни был в этом списку, я не собираюсь оставить его в покое, не получив ответа на интересующие меня вопросы.
Неожиданно рассудок ей изменил, ее охватила ярость. Рука потянулась к чашке, она собралась выплеснуть горячую черную жидкость ему в лицо. Но вовремя опомнилась. Если она потеряет контроль над собой, то может повредить Томми в случае, если Миллер решит, что агрессивность — их семейная черта. Схватив пакет с тушью, она быстро встала. Миллер удивленно поднял глаза.
— Я хочу вам сказать только одно, мистер Миллер. Вы заблуждаетесь, включая моего брата в этот список. Эта ошибка причинила мне боль, но не потому, что я сомневаюсь в брате, а потому, что мне не нравятся ваши действия. Но я не собираюсь это обсуждать. Я не могу запретить вам иметь этот список или беспокоить других людей. Все, чего я хочу, — чтобы вы оставили меня в покое. Я понятно изъясняюсь, мистер Миллер? Оставьте меня или, Богом клянусь, вы пожалеете.
Она уже повернулась, чтобы уйти, как он тихо сказал:
— Я уже жалею, дорогая девочка.
Эти слова тоже эхом отзывались в ее мозгу, пока она шла домой под проливным дождем.
Глава 9
Томми? Убийца? Нет, этого не может быть: Томми — жестокий убийца, извращенец!
Кэрол вновь подошла к подрамнику, на который был натянут лист с наброском Даны. Вот он опять смотрит прямо на нее, хотя форма и цвет глаз еще очень неопределенные; все равно — смотрит прямо в глаза Кэрол. Волосы — пока тоже лишь наметки, наброски непонятного цвета. Делать эскиз, определять черты, позу, силуэт так, чтобы поразить, удивить ребенка, — другими словами, придумывать фантастических животных — все это казалось очень забавным. Кэрол словно бы не могла создавать менее пугающих чудовищ, как просила ее Бинни, потому что ей нужно было справиться с реально существующим монстром психом по имени Пол Миллер, бесцеремонно вторгшимся в ее жизнь и бессовестно клевещущим на Томми.
Кэрол попыталась связаться с Томми, но в офисе его не было, а звонить ему домой было страшно — вдруг ответит не он, а Джилл. Кэрол боялась, что тон ее голоса выдаст ее, и Джилл заподозрит неладное. И все же ей просто необходимо поговорить с кем-нибудь о Миллере.
Случайно она выронила кисть и тут же выругалась про себя: косая алая полоса испортила рисунок. Теперь казалось, что Дана раскрыл пасть в немом крике и изрыгает потоки крови. В ту же секунду линии на рисунке задвигались, поплыли у Кэрол перед глазами, и Дана превратилась в Энни Дональдсон.