— Эй, посмотри-ка, — неожиданно перебил Томми, — эта штука все еще там.
Он смотрел в окно на большой вяз на заднем дворе. Почти все листья на дереве облетели, и выделялся большой сук, на котором были качели, представляющие из себя веревочную петлю, ветер швырял ее в разные стороны.
Кэрол улыбнулась своим воспоминаниям, когда Томми открыл дверь в сад и вышел. Она заканчивала мыть кофейник и наблюдала, как он идет по направлению к вязу.
Кэрол вышла и присоединилась к брату. Воздух был чист, к нему примешивался слабый запах горящих листьев.
— Нам было весело, правда? — спросил он ее. Они обнялись и пошли.
— Нам было весело! — подтвердила она.
— Но прошло время. У нас нет другого выхода, кроме как продать дом.
— Может быть, его купит какая-нибудь семья. Они смогут привести его в порядок, и у детей будет сад, такой, какой был у нас… Королевство. Помнишь, мы называли это место нашим волшебным королевством? — Они подошли к дереву, и Томми указал на болтающуюся веревку:
— И ты была там, в плену, в замке…
— А ты взбирался на дерево и спасал меня. — Кэрол умоляюще сложила руки, как актриса немого кино.
Они рассмеялись. Кэрол вспомнила Томми ребенком, как он взбирался на дерево, привязывал к суку веревку — всегда очень крепко, так как боялся, что она может соскользнуть.
Если бы только связь между ними была по-прежнему так же сильна…
Она отодвинулась, чтобы лучше видеть его лицо.
— Томми, мне нужно кое-что тебе сказать, но…
Видя ее беспокойство, он с участием склонился к ней.
— Не бойся. Если тебе что-нибудь нужно… ты же знаешь, сейчас у меня достаточно денег…
— Нет, дело не в этом. — Кэрол вздрогнула. Становилось холодно.
— Хочешь, пошли в дом? — предложил Томми.
— Нет, нет, не сейчас. — Пытаясь согреться, она подняла плечи и опустила руки в карманы юбки, тщательно выбирая слова. — Несколько недель назад меня начал преследовать один человек. Не то чтобы преследовать, он хотел поговорить со мной. Как оказалось, он хотел поговорить о тебе. — Томми окаменел, но она решила, что это знак его заботы о ней. — Его зовут Пол Миллер, и он…
Не успела она договорить, как Томми взорвался:
— Этот проклятый маньяк! Он приходил к тебе?
Томми не мог сказать больше ни слова, он в ярости сделал шаг к дереву и ударил по стволу кулаком.
— Мне следовало убить этого сукина сына! Впутывать тебя в его вонючее расследование.
Кэрол почувствовала облегчение.
— Значит, ты знаешь этого Миллера и знаешь, что он говорит?
— Еще бы! Он дважды ко мне приходил.
Кэрол удивленно встряхнула головой.
— Но ты никогда об этом не говорил.
— Тебя это удивляет? — саркастически заговорил Томми. — Какой-то человек звонит, договаривается о встрече, приходит и сообщает, что ищет парня, убившего, не знаю сколько, женщин, — сорок, пятьдесят? И затем говорит, что я есть в его списке подозреваемых. — Томми повысил голос. — И что, ты думаешь, я должен был делать, когда он ушел? Позвонить друзьям, сестренке и преподнести это в качестве забавного анекдота? Ты не понимаешь, что это такое. Какой-то негодяй врывается в мою жизнь и представляет меня кровавейшим чудовищем со времен Адольфа Эрихманна.
Он отвернулся и в отчаянии посмотрел на темнеющее небо.
— Но если ты тут не при чем…
Ей опять не удалось договорить.
— Если? Я правильно расслышал? Ты действительно сказала «если»?
— Томми, — взмолилась она, — ты знаешь, я ничего такого не имею в виду. Я знаю, что ты не при чем. Я просто хочу сказать… тебе просто нужно выдержать все это, относиться к этому как к ошибке, и все будет в порядке.
Он посмотрел на нее, как когда-то давно он смотрел на свою несмышленую сестру, которая ничего не знала об устройстве автомобиля, футболе и пиве.
— Кэрри, все не так просто. Сначала, когда Миллер только объявился, я вежливо ответил на его вопросы, рассказал все, что знал. Но через пару недель он появился снова, подошел ко мне, когда я вечером возвращался с работы. Он сказал, что список подозреваемых сократился до шестидесяти пяти, но я все еще в нем оставался. Да, в тот момент мне было нелегко сохранить чувство юмора. — Волнение Томми усилилось. — Тут я понял, что не могу ни сказать, ни сделать ничего, что убедило бы Миллера, потому что он на этом зациклился. Он сказал тебе, что ведет расследование по собственной инициативе?
— Да, сказал. Но не объяснил, почему он взялся за это дело.
— Мне он тоже этого не объяснил. В этом есть что-то странное. — Томми глубоко вздохнул. — К сожалению, это мне не поможет. Ему почти удалось внести недоверие в наши с тобой отношения, так ведь?